Гример

Инесс повернулась на бок и забросила мне руку на грудь. Пальцы с длинными ухоженными ногтями несильно впились в мою кожу – и тут же вновь отпустили, опять превратившись в мягкую кошачью лапку. Я ощущал прикосновения женского обнаженного тела. Инесс прижималась ко мне во сне. Полоса лунного света уже вползла на разложенный диван, позолотила простыни, коснулась плеча девушки. В разрезе штор появился огромный, красноватый от пыльного городского воздуха диск луны.

Инесс резко открыла глаза. Ее до предела увеличенные зрачки неподвижно смотрели на меня. Мороз пробежал у меня по коже. Это не был взгляд человека – так может смотреть только дикое хищное животное. Губы растянулись в подобие улыбки. Именно в подобие, ведь звери не умеют улыбаться. Рука, лежавшая у меня на груди, рванулась к шее. Пальцы мгновенно сдавили мой кадык. Откуда столько силы взялось в этом хрупком теле? Я рванулся, но то, что еще несколько мгновений тому назад было моей любовницей Инесс, не отпускало меня. Металлический браслет наручника скользил по трубе парового отопления, царапал ее, сдирая краску. Существо, с которым я оказался в одной постели, скалило зубы, пробуя дотянуться до моей руки; неясные, но однозначно грозные хрипы вырывались из груди. Никогда раньше не бил женщин, даже легонько по щеке не ударял, хотя иногда и бывало за что. И все же инстинкт самосохранения сработал. Я ударил, скрестив руки, по запястью Инесс. Пальцы на долю секунды ослабили хватку. Этого времени и хватило, чтобы оторвать ее руку от моей шеи и скатиться с дивана на пол.

Меня словно парализовало. Я сидел и, содрогаясь, смотрел на рвущуюся ко мне девушку. Так, наверное, смотрит на несущееся в долине цунами человек, которому посчастливилось взбежать на гору. Передо мной было не лицо, а звериный оскал; широко открытые глаза вспыхивали беспричинной злобой в призрачном лунном свете, а из искривленных губ вырывались грубые испанские слова. Я не узнавал этот голос, еще недавно шептавший мне нежные слова – теперь я слышал низкий, мужской рык, никак не вязавшийся с изящным женским телом. Мне казалось, что еще немного, и тонкая цепочка наручника лопнет или сорвется с муфты труба отопления. Существо в моей постели завыло; из-под браслета, врезавшегося в кожу, брызнула кровь, послышалось утробное урчание, заскрежетали зубы.

И тут ко мне вернулась решительность. Я вновь разглядел, что передо мной не чудовище, а женщина, ставшая мне близкой. Я схватил бутылку минералки и облил ее водой, надеясь привести в чувство. Капли блеснули в волосах, мокрая прядь приклеилась ко лбу; струйка, пробежав по лицу, стекла в ложбинку между грудей. Инесс замерла, напряженные мышцы опали, исчезли и жилки, вздувшиеся на шее, губы выровнялись.

– Дай мне ключик. Мне больно, – прошептала она уже своим голосом и протянула ко мне руку.

Я уже взял в руку кожаный футляр от наручников, но тут встретился с девушкой взглядом и остановил движение на половине. Глаза по-прежнему были не ее. Расширенные до предела зрачки, немигающий взгляд; веки не закрылись даже тогда, когда капелька воды пробежала по глазному яблоку.

– Дай ключ… – молила Инесс.

– Ты сказала мне не давать, – ответил я, отходя от дивана.

– Мне больно, больно, – и эта неподдельная боль слышалась в ее голосе.

Инесс склонила голову и слизнула кровь, выступившую из-под браслета.

– Марат, спаси, дай ключ. Теперь я говорю тебе «дай», я молю тебя. Зачем ты меня мучаешь?

– Ты больная, у тебя припадок. Я вызову врача.

– Можешь вызвать, но сперва дай ключ. Освободи.

И вновь на меня смотрели эти нечеловеческие глаза, а в них плясало отражение полной луны. Телефон оказался в моей руке.

– Ключ, сперва ключ.

Что-то удерживало меня от того, чтобы набрать простой трехзначный номер «Скорой помощи».

– Инесс, что с тобой? У тебя такое случалось раньше?

Дрожь волной прокатилась по ее телу, девушка закатила глаза, запрокинула голову, а затем рухнула на подушку, забилась в конвульсиях. Я не выдержал, бросился к ней, прижал к постели. Когда моя тень легла на нее, закрыв лунный свет, она стала спокойной, прилегла на подушку и глянула на меня. Зрачки слегка сузились, взгляд стал прежним. Но столько боли было в нем!

Я попятился к окну, стараясь, чтобы моя тень по-прежнему прикрывала ее от пронзительного лунного света, и плотно задернул шторы. Комната погрузилась в полумрак. Исчезли резкие тени, размылись очертания. Инесс присмирела окончательно.

– Я сниму с тебя наручники? – неуверенно спросил я, позвякивая двумя ключиками в связке.

– Не надо, – девушка качнула головой и всхлипнула. – Только ослабь немного браслет, если можешь. Но не отстегивай. Я постараюсь держать себя в руках, но это от меня не зависит. – Инесс закусила край одеяла и зажмурилась. – Только быстрей. Может снова начаться.

Я дважды выронил ключик на простыни. Наконец замочек щелкнул. Я быстро раздвинул браслет и вновь защелкнул его. Моя подруга вздохнула с облегчением.

– Что это было? – спросил я.

– Сама не знаю…

– Не ври, знаешь.

– Нет, не могу сказать, – вздрагивая, произнесла девушка.