Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

Когда путешественники пришли в юрту Найдын, согласившейся исполнить для них камланье, все было готово: железный очаг был вынесен, и на огнище поставлены три камня для котла, который нужен для курений и возлияний. В переднем углу был протянут шнур, увешанный лентами, а бубен просушивался над огнем. Брат Найдын пробовал звук, ударяя колотушкой. Потом на огнище насыпали можжевельник, мать полила молока на камни, побрызгала им в отверстие юрты и одела Найдын. Последняя в плаще и шапке стала на войлочек лицом к шнуру и спиной к огню и начала камлать — бить в бубен, раскачиваясь всем телом и извиваясь. Движения и удары бубна становились все быстрее, но ноги оставались неподвижными. Иногда Найдын кружилась на месте, и плащ с его ремешками и погремушками развевался вокруг нее широким конусом. По временам пляска прерывалась, и Найдын медленно обходила вокруг очага, на котором курился можжевельник, распространяя своеобразный приятный запах, и начинала петь. Голос ее был нежный, мотивов она исполняла много, но ее пение было заунывно и иногда переходило как бы в плач. По временам она издавала также свистящие, шипящие и гортанные звуки или подражала ржанию лошади и крику кукушки. Это означало прибытие духов, подвластных шаманке и вызванных ею.

Камланье заканчивалось вне юрты, очень эффектно. Перед юртой расстилалась снежная поляна, мерцали звезды. Против дверей стояла белая лошадь, которую держали под уздцы: перед ее мордой на треноге курился можжевельник; между конем и юртой постлали войлок, и мать шаманки поклонилась коню и обрызгала его чем-то.

Затем вышла Найдын и начала бить в бубен. Лошадь храпела, но не рвалась, очевидно привыкла к обряду. Наконец шаманка, не переставая бить в бубен, отступила от лошади и, пятясь, вошла в юрту, обошла вокруг очага и начала бросать свою колотушку всем присутствующим на колени, не прерывая пения. Каждый получивший колотушку прикладывал ее ко лбу и подавал Найдын, которая снова била в бубен и опять бросала. Пение во время бросания состояло из предсказаний судьбы, очень иносказательных. Так, Найдын пела:

«Златоглавая моя змея Амарга! Пьющая воду из вершин рек! Шагающая по вершинам гор!»

«Левой рукой держусь я за радугу, правой за небо.»

«Шуба моя из лохмотьев, пища моя горька, как смола!»

«Тело мое велико, как гора; сердце мое крепко, как надмогильный камень!»

Обойдя всех, шаманка остановилась перед шнуром с лентами. Мать и брат сняли с нее плащ и шапку. Она корчилась и стонала, не переставая напевать. Успокоилась она, когда с нее все сняли. Она имела вид проснувшегося человека, но оправилась после сильной понюшки табака и чашки чая, которую ей подали.

Урянхайцы думают, что во время камланья ум шамана засыпает и в него входят духи. Бубен — это конь, на котором шаман улетает в мир духов. Чем громче удары, тем быстрее мчится шаман на этом коне.

***

Из Модон-обо экспедиция пошла по долине реки Улу-хем по лугам, степям и тополевым лесам и через пять дней подошла к заимкам (домам) русских купцов Веселкова и Сафьянова, где смогла отдохнуть в избах, поесть печеного хлеба и щей, помыться в бане. Эти купцы доставляли урянхайцам русские товары из Минусинского края через Саянские перевалы, а вывозили шерсть, кожи, соль, меха, шкуры дзеренов. Некоторые из них завели в крае прииски и добывали россыпное золото.

Выше заимки Сафьянова река Улухем образуется от слияния двух больших рек Бейкема и Хакема, представляющих правое и левое верховье Енисея. Экспедиция решила итти вверх по реке Хакем и получила проводника от урянхайского князя, который предупредил, что выбранный путь очень труден. Этот князь, получив подарки — ружье, карманные часы и разную мелочь, сам приехал в лагерь. Это был мужчина средних лет в китайской шапке с павлиньим пером и курмой/32/ поверх халата; он приехал с двумя чиновниками — судьей и писарем, был очень сдержан и во время трудного разговора через проводника ни разу не улыбнулся. На следующий день он прислал с двумя сыновьями ответные подарки — два куска шелка, кусок далембы (бумажной материи), блюдо овечьего сыра и блюдо очищенных кедровых орехов. Кедр на северном склоне хребта Танну-ола не редок. Кроме проводника он прислал по просьбе Григория Николаевича молодого урянхайца, знавшего много сказок.

Экспедиция прошла недалеко по реке Хакем, так как выше эта река течет в щеках и дороги вдоль нее нет. Пришлось свернуть на северные склоны Танну-ола и итти по сплошной тайге, пересекая отроги хребта и глубокие долины левых притоков Хакема между ними. Узкая тропа часто была перегорожена упавшими стволами толстых деревьев, через которые верблюды не могли перешагнуть; приходилось перерубать их и оттаскивать, а также срубать деревья, мешавшие пройти вьюкам, посыпать песком скользкие места на косогорах. Поэтому подвигались медленно и до озера Тэри-нор, до которого от ставки князя по прямой линии 175 километров, шли с дневками весь октябрь.