Грифоны охраняют лиру

 Ничто так не расширяет кругозор человека, как неприятное ожидание в присутственном месте, например в приемной у дантиста. Сидя как-то раз в обширном, нарочито старомодном фойе доктора Циперковича под немигающим взглядом престарелой секретарши (она отчего-то сразу прониклась к нему иррациональной неприязнью и, кажется, изнывала от желания шепнуть доктору, чтобы он пользовал этого пациента без обезболивания), Никодим листал толстенный яркий журнал, посвященный воспитанию детей. Непонятно, почему из груды подобных он выбрал именно его — обзаведение потомством всегда представлялось ему делом далекого будущего, — но как-то так случилось, что он подполз в нужное время под его протянутую руку. Помнится, равнодушно, а после заинтересованно проглядывая его, он поражался, каким бесконечным числом способов правильные глянцевые родители ублажали и развивали своих пресыщенных отпрысков: тут были и совместные походы, и какие-то выпиливания с вышиваниями, и подробная, на несколько страниц, инструкция, как изготовить для именинника особенный торт, который запомнится ему на всю жизнь (Никодим немедленно подумал, что если посадить в торт живую лягушку или мышь — это уж точно поневоле запомнится). Ничего подобного или даже отчасти похожего в собственном Никодимовом детстве не было — кроме регулярного чтения вслух, которое началось еще за пеленой его младенческой забывчивости и продолжалось лет до десяти. Каждый вечер, за полчаса до сна, когда Никодим, начисто вымытый и переодетый в пижаму, лежал уже в кровати, мать приходила к нему и устраивалась в специальном кресле под торшером (абажур его изображал сову: сперва зеленоглазую, после кривую и наконец слепую: вся история болезни заняла несколько лет). Водрузив на нос очки для чтения, она переворачивала громоздкие старинные тридцатиминутные песочные часы и открывала книгу на заложенной вчера странице. Чтение длилось ровно полчаса — и заканчивалось с последней песчинкой, даже если она упадала на середине фразы: любые мольбы о продолжении были бессмысленны. Позже, научившись читать самостоятельно, Никодим, конечно, иногда дочитывал до конца главы после ее ухода, но быстро понял, что этим он непредусмотрительно обкрадывает завтрашнее удовольствие, и делать это прекратил. Самым неприятным бывало случайно заснуть за те несколько минут, пока мать заканчивала собственные дела и разыскивала очки и книгу, — но в этом случае можно было упросить растянуть образовавшиеся излишки времени на несколько дней, прибавляя по пять или десять минут к положенному получасу.