Гриф

— Вы знаете, деточка, одним и тем же ножом можно отрезать кусок хлеба и убить человека. Важно, в каких целях совершается деяние. Между прочим, прежде чем применить к девушке из Саратова этот метод, я опробовал его на себе. У меня пропала записная книжка. И я стал, погрузившись в определенное состояние, просто восстанавливать ее страницы в памяти, делая вид, что перелистываю записную книжку. Я называл фамилии и имена, номера телефонов, и секретарь записывала их. Почти всю книжку удалось восстановить.

— Проще вносить данные записных книжек в компьютер…

— Теперь я так и делаю. Это было давно.

— Метод заманчив, но не безупречен с точки зрения процессуального закона.

— Но со свидетелями это делается с их согласия.

— А с подозреваемыми и обвиняемыми?

— Это вообще не делается: мы никогда не применяли мою методику на этапе поиска истины применительно к подозреваемым. Правда…

— Ну, ну, колитесь, профессор…

— Что за жаргон, деточка? У меня такое впечатление, что сегодня журналисты, особенно газетчики, и старые воры в законе с легкостью находят общий язык.

— Не могу ни подтвердить, ни опровергать ваши слова. Я работаю сейчас на журнал "Фас", — не поддержала шутки Марина.

— Да… Был один пример в моей практике, когда я под гипнозом допрашивал вместе со следователем прокуратуры одного подозреваемого. Да вы наверняка помните это дело. Дело об убийстве пастора Кюна? Тогда подозревали, что это убийство на конфессиональной основе. Были и другие версии — антинемецкие настроения среди сельчан соседней деревни, пастор был немцем, и версия ограбления… Задержали некоего Бабичева, человека с неуравновешенной психикой. Он сознался. И место показал, где ударил пастора топором по голове. Ну, да, арестовали его спустя время, о месте и способе убийства писали во всех газетах. Но у старшего следователя по особо важным делам полковника юстиции Снегирева возникло сомнение: не самооговор ли?

Как добиться истины? Пригласили меня. И под гипнозом Бабичев вспомнил, что был в это время в другом месте, нашлись и свидетели.

— А не могло быть так, что вы внушили убийце, что это не он совершил преступление. И свидетелям — тоже?

— Нет. Все специалисты прокуратуры, занимавшиеся этим делом, смогли убедиться, что не было никакого принуждения с моей стороны к даче подобных показаний. Не было и внушения. Беседа проходила в присутствии свидетелей и записывалась на видеопленку. Кроме того, должен заметить, что беседа записывалась с его согласия. Он сам говорил следователю, что желает дать правдивые показания, но не может вспомнить. И я ему помог. Только и всего. Наука, как говорится, все может превзойти. Это, скажу вам, такой тонкий инструмент…

— Весь вопрос в том, у кого он в руках? Не так ли?

— Подчеркиваю, мы работаем в сотрудничестве с органами прокуратуры. И с известным криминалистом Снегиревым из Генеральной прокуратуры, и со следователем по особо важным делам Московской областной прокуратуры Николаем Савичевым. Умнейший, между прочим, человек, сам разработал несколько оригинальных методик использования гипноза в ходе допроса подозреваемых…

— Разумеется, с согласия самих допрашиваемых…

— Самой собой. Все по закону. Да вы поймите, уголовное преступление вещь удивительно тонкая, тут столько граней. По одну сторону виновен, по другую — нет. И потом, у каждого преступления есть не только преступник, жертва, но и очевидец. Почти у каждого. Это случайный прохожий, подельник, наконец.

— Кто?

— Ну, человек, проходящий "по делу" вместе с основным исполнителем преступления, член банды, проще говоря, если убийца действует не один.

— Как вы хорошо во всех этих вопросах разбираетесь…

— С кем поведешься, как говорится. Итак, есть свидетели. Вопрос: как заставить их говорить?

— С помощью пыток, психотропных средств, наконец…

— Вы шутите?

— Конечно. Хотя в этой шутке есть доля правды.

— Не будем наговаривать на наши доблестные органы. Итак, у нас есть подозреваемые в преступлении и подозреваемые в том, что они были свидетелями…

— Бывает и такое?

— А как же? Человек видел, как произошло преступление, но либо боится об этом рассказывать, либо это не в его интересах.

— И тогда он врет?

— Точно. А как заставить человека говорить правду?

— Убедить его, что это в его интересах. Что это для него безопасно.

— Не так все просто, дитя мое. Иногда человек сам не понимает, что в его интересах, а что им противоречит. И тогда надо проникнуть в его подкорку и, так сказать, считать запечатленные подсознанием сведения: именно в состоянии гипнотического сна можно нейтрализовать врожденные волевые качества человека, проникнуть в подсознание, активизировать память и воспользоваться хранящейся в коре головного мозга информацией…

— В результате чего зомбировать личность и сделать ее управляемой?

— Ну, что вы все, деточка, про одно и то же… А вы знаете, что первые наши опыты проходили в МГУ, над… студентами. И знаете на каком факультете? На юрфаке…

— С согласия?