Гридень 4. Взлет

Лис любовался за тем, как Рахиль возиться с ребенком. Он делал это так, как, наверное, истинноверующий христианин мог завораживающе взирать на Богородицу, которая пеленает, играется с тем, кого родила после непорочного зачатия. Парню было плевать на все прошлое этой женщины, да он даже для себя не ставил такой вопрос: проанализировать морально-этическое поведение женщины.

И сама Рахиль знала, она видела эти по щенячьи преданные глаза молодого мужчины. Красивой, опытной женщине, уже давно лишенной мужского внимания, живущей скучной и закрытой жизнью, все это нравилось. Она с игривой улыбкой приняла объяснения Лиса, что, дескать, его главная задача — это быть рядом с Рахиль и охранять ее. Казалось, что не от кого защищать, но потерявшейся и запутавшейся женщине было очень важно просто чувствовать себя под опекой.

Порой, она сама прогоняла парня с улыбкой на лице, чтобы тот отправлялся на тренировки, объезжал земли и проконтролировал, как колоситься рожь, или зреют яблоки. Ну, или на охоту сходил, а то свежего мяса, видите ли, молодой мамаше захотелось. И тогда Лис с двойным усердием исполнял все, что от него требуется. По возвращению во Владово тысяцкому Владиславу Богояровичу следовало бы наградить за усердие в делах не Лиса, а Рахиль, которой было достаточно не сказать, а намекнуть, что оставленный на хозяйстве молодой воин где-то недоработал, и в этом направлении сразу начинала кипеть работа.

Арон, мечущийся по производствам и лично контролирующий сбор меда, а, скорее, воска, чтобы уже скоро отбыть в Новгород на торги, не мог нарадоваться на дочь, которая постепенно возвращалась к жизни. Но в этот раз мужчина не лез в личную жизнь дочки.

Один раз он уже умудрился испортить жизнь Рахиль, потребовав от нее выйти замуж за купца Горыню. И женщина оказалась… да ладно бы в сексуальном рабстве, как для Рахиль, это было бы не самым плохим вариантом, но купец Горыня, имевший проблемы при близком общении с женщинами, словно мстил Рахиль за свою мужскую немощность в кровати. И бил до синяков и трещин женских костей, и морально принижал, мог и просто за волосы потягать, так, развлечения ради. Унижений было много, а доброго слова ни одного.

Потом Ирина-Рахиль влюбилась в другого купца, вернее сына одного из киевских купцов, женщина, сама бывшая еще молодой, отчего-то привлекалась парнями, которые были еще младше ее, а это, дай Бог, чтобы были шестнадцатилетние юноши. Влюбилась, тайком встретилась, а после ни того купца, ни его сына, не стало. Ходили слухи, что они отправились в Юрьев, что в землях эстов, где Горыня уже вряд ли их достанет.

Ну а потом Рахиль, простив отца и ища в нем защиту, разработала план, как приручить Горыню. Нужен был ребенок. Киевский купец должен был показать всему купеческому сообществу, что у него с мужскими силами все в порядке, что, вот и ребенок есть. Это должно было несколько смягчить и жизнь Рахиль и, как надеялись заговорщики, в лице отца с дочерью, умилостивить Горыню.

И тогда подвернулся молодой, но сразу же понравившийся Рахиль, парень. Он был молод, но силен, умен, от него веяло силой, которой женщина жаждала подчиниться. Она была с Владом уже не из-за того, чтобы просто забеременеть от него, а так… По зову сердца и не только этой части организма молодого мужчины.

Рахиль еще недавно побежала бы к Владу, лишь помани тот ее пальцем. Хоть наложницей, лишь для того, чтобы греть его постель и получать за это защиту для себя и сына Ивана, но быть рядом с сильным мужчиной, который не побоялся бросить вызов, казалось, всесильному Горыни. Но… Влад не манил.

А теперь вот этот паренек, Лис. Он забавный, неловкий, но только рядом с ней, а вот со своими подчиненными, суров и принципиален, и не скажешь, что, почитай, отрок. Вот это женщину и пьянило: управлять сильным мужчиной, что она и делала.

— Ну все, иди! Ну не будешь же ты смотреть на грудь кормилицы Ивана! Сегодня у тебя учения, вот и учись, — озорно говорила Рахиль, подталкивая Лиса на выход из дома.

Парень чуть ли не содрогался в судорогах. Любые прикосновения этой манящей его плоть и дурманящей его сознание, женщины, заставляли Лиса становиться истуканом и закатывать глаза. Ему уже говорили соратники, что такое состояние имеет свою терапию. Достаточно всего-то какую девку на сене помять разок-другой в день, оно и проходит. Но не было иной женщины для молодого воина.

Лис даже не догадывался, что прояви он хоть чуточку настойчивости, начни стягивать одежду с Рахиль и та, томно дыша и закатывая глаза, не нашла бы в себе силы сопротивляться, настолько страстная женщина стосковалась по близости с мужчиной.

Но ничего сделать с собой Лис не мог. Он выйдет за дверь, пройдет немного в сторону учебного поля, а там начнет поедать себя за нерешительность, за то, что ведет себя, не как должно мужчине, а словно слабосилок. Новновь придет после тренировки к дому Арона и Рахиль, увидит женщину и все, новое наваждение накрывает парня. И когда уже прибудет тысяцкий? Почему-то Лису казалось, что с приходом Влада, все должно образумиться.