Гридень 2. Поиск пути

— Тебя ждут в детинце. Князь повелел быстро найти и привести тебя. Там епископ еще… — запыхавшись сообщил мне новик.

— Если задержусь, выходите за город, пусть тренировку начинает Лавр, — сказал я Боброку и поспешил, нельзя заставлять себя долго ждать, а то вероятные собеседники будут нервничать и никакого разговора не сложится.

Быстро преодолев не менее версты до детинца, я, без задержек от охраны, сразу же направился в терем, там и располагался епископ, там же сейчас занимал несколько комнат князь Иван Ростиславович.

— Так это ты, отрок, братство придумал христианское по примеру латинянских ордеров лицарских? — с порога задал вопрос рослый мужчина с чуть проступающей сединой в волосах и аккуратной, постриженной, но пышной рыжеватой бородой.

— Я, владыко и считаю, что это возможно! — сказал я.

— Рассказывай! — повелел Климент Смолятич.

От автора: У меня было всё, но меня предали Архимаги. Теперь я в теле приговорённого к казни пацана. Всех накажу, деньги заработаю, Род подниму. Мне здесь уже нравится! https://author.today/work/346704

Глава 4

Климент Смолятич сидел, нахмурив брови и погруженным в свои мысли. Князь Иван Ростиславович, восседавший рядом с епископом на одной с ним лавке, так же молчал и, то и дело, с интересом бросал на меня взгляды. Это князь не увидел, или не услышал, в моих словах несоответствие возраста и сказанного, а Смоленский епископ быстро впал в когнитивный диссонанс. Говорит отрок, но слова старика — так в итоге сказал Климент.

Вот теперь Иван Ростиславович как-то иначе на меня смотрит, как на диво-дивное и чудо-чудное, хорошо что не как на юродивого… а предсказателя, что ли. Ну и пусть смотрит, а еще лучше воспринимает меня именно таким образом.

— Да что же ты отрок меня внедоумил? Я и не ведаю, что ответить. А все знают, что я могу давать советы и объяснить любые вопросы и веры и бытия сущного, — нарушил тишину Климент.

Я даже чуточку вздрогнул, так как неожиданно это сделал епископ, да еще и громоподобным басом. Князь, так чуть ли не подпрыгнул, сидячи на лавке. Тут бы и посмеяться, пусть и внутренне, не показывая князю его комичный вид, но тема разговора была более чем серьезной.

— Владыко, ты видишь в моем предложении что-то несбыточное, невозможное? — спросил я, так как Смолятич вновь погружался в раздумья.

— Да, в том-то и дело, что, нет. В монастырях иноки боевые есть, при храмах в градах великих, так же. Иные воины ищут успокоения мятежных душ своих и идут в монастыри, но не перестают быть воинами. И такое неправильно, ибо обитель — есть место для молитвы, а не ратных занятий, — говорил Климент Смолятич. — Князь, Иван Ростиславович, ты-то что думаешь?

— А я, как и ты, владыко, вижу в затее интерес для себя и церкви нашей христианской, — скупо ответил князь.

— А для чего нужен Орден? И по мне, так лучше назваться «Братством» — спросил Смолятич, но не дал мне возможности ответить, сам продолжил. — Я вижу, что сие начинание может стать скрепой для Русской Земли, стонущей от усобиц. Единство Руси нужно, я говорю о том с того часа, как меня стали слушать.

— Владыко, дозволь задать вопрос тебе! Может и крамольный, сложный, — сказал я, когда епископ, видимо, ждал высказывания согласий с озвученной им главной целью Братства.

— Ну? Отрок со взором старика, говори! — сказал Климент Смолятич и изготовился слушать.

Было у него типичное поведение, когда епископ внимательно и вдумчиво слушает. Климент хмурит брови и начинает выглаживать правой рукой свою бороду. А еще он не смотрит на говорящего постоянно, а бросает тяжелые взгляды, смотря то в сторону или в пол и после резко на собеседника. Кстати, отличный прием в разговоре, если есть желание продавливать собеседника и делать его «вторым номером» в беседе.

Смолятич, было очевидно, посчитал меня тем, кто и лидерство в разговоре может завоевать. Епископ со мной разговаривает точно не так, как мог бы говорить с отроком. Видимо пора и мне уходить от восприятия себя, как отрока. Бороду что ли начать отращивать? Что-то очень плохо она у меня растет, потому и скоблю ножом. Если борода — так нормальная, а не пушок на щеках цыплячий.

— Так вот. Вопрос мой таков: нужен ли Руси единый господин, чье решение было одно на всех? — спросил я.

— Без единого великого князя, не может быть единой Руси, — как само собой разумеется отвечал владыко, несколько кривясь, наверное не нравиться ему, что пока лидерство в разговоре за мной.

— А коли он не прав будет, да через кровь пробиваться к власти станет? Разве тот же Новгород, всей вольницы вкусивший, согласится вечевой колокол скинуть? Они прочувствовали волю, того и гляди, так и вовсе под каких свеев пойдут, — говорил я.

— Да откуда-то тебе ведомо? — чуть ли не закричал князь Иван Ростиславовичем.

Ему-то быть вообще некой скульптурной композицией, так как не поспевал за ритмом разговора. Должно быть это неприятно.