Грядет тьма (сборник)

Но он ухватился одной рукой за раскаленную железную плиту, сорвал ее и, пошатываясь, упал на дымящиеся камни. Я подскочил, схватил его за плечо и рванул на себя, заставив потерять равновесие, прежде чем он смог снова встать. Я поднял его одной рукой, а другой занес кулак для удара, все еще разгоряченный схваткой.

Я видел, как сильно болит его обожженная рука, как выражение свирепости исчезло с его физиономии. Черты лица стали дряблыми, и под моей хваткой все мышцы его тела расслабились.

В то же мгновение из-за печки раздался бессвязный истеричный женский вопль. Инстинкты работали быстрее разума, и я вовремя пригнулся. Прямо над моей головой пролетел тяжелый кофейник, увлекая за собой шнур с вилкой и расплескивая кипящий кофе. Я услышал, как он ударился о дерево позади меня, но у меня не было времени посмотреть. Потому что сама рыжеволосая фурия с искаженным лицом метнулась вслед за кофейником, и обе ее руки вцепились в меня.

Я отпустил обожженного мужчину и замахнулся, чтобы поймать ее. Она, как таран, врезалась в меня, и я обхватил ее руками, чтобы обезвредить. Она приглушенно задыхалась, яростно негодуя на моей груди, пытаясь высвободить руки. Я знал, что должен был этого ожидать. Выражение тигрицы-покровительницы в ее косом взгляде говорило мне об этом.

Я поднял глаза и увидел Гатри, стоящего над упавшим кофейником. Я крикнул:

— Вот, держи! — и оттолкнул разъяренную женщину в его сторону.

Она по инерции засеменила, шатаясь и спотыкаясь, и Гатри ловко поймал ее за руки. Ярко-рыжие волосы, выбившиеся из пучка на голове, закачались, как змеи Медузы Горгоны, когда она тщетно пыталась вырываться из рук Гатри.

— Черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал, отпусти меня! — вопила она извиваясь. — Я оторву ему голову! Ни один пьяный бродяга не может войти сюда и...

Я властно и громко прикрикнул, чтобы услышали все на поляне:

— Заткнись!

Было приятно выпустить этот рык наружу, растягивая грудь до самых глубин и заставляя вибрировать голосовые связки.

— Заткнись и слушай! Все вы! Слушайте!

Мгновение она выглядела ошеломленной. Потом снова закричала. Я с ревом повалил ее на землю без всяких усилий. У меня достаточно мощный голос. Когда я говорю, а тем более кричу, я не оставляю ни единого шанса другим.

— Заткнись и слушай! Замолчи, черт бы тебя побрал! Дай мне сказать!

Она моргнула. Гатри легонько встряхнул ее, и у нее перехватило дыхание. Я оглядел труппу. На мгновение мне показалось, что все они набросятся на меня. В тот момент я надеялся, что так оно и будет. Но теперь у меня была сцена, и я позволил дикому презрению в голосе звучать ясно, стараясь говорить быстро, прежде чем женщина снова начнет кричать.

— Теперь у вас есть шанс, — начал я, холодно переводя пристальный взгляд с одного лица на другое. — Решайте сами. Вы мне не нравитесь. Я не хочу работать с вами. Я люблю работать с актерами, которые понимают меня, а вы в их число не входите. Но я обещал сделать эту работу и сделаю, по крайней мере, очень постараюсь. У вас не было и больше никогда не будет такого шанса. Я не могу силой заставить вас работать со мной. Но если вы хотите чего-то достигнуть, то будете подпрыгивать, как тигры на арене цирка, когда я буду щелкать кнутом. Я буду гонять вас, как рабов. И за неделю вы узнаете от меня больше, чем за всю свою никчемную жизнь. А теперь решайтесь. Сейчас же! Не заставляйте меня ждать. Да или нет? Ты! — И я ткнул пальцем в парня с обожженной рукой.

Он мучительно нянчил запястье, и его тяжелое красивое лицо было бледным от шока. Он облизнул губы, взглянул на рыжеволосую женщину и неуверенно произнес:

— Все не так просто. Давайте проголосуем. — И он оглядел остальных.

Я увидел, как у рыжеволосой женщины перехватило дыхание, и быстро сказал:

— Хорошо, — и перевел их внимание на пострадавшего, обратившись к рыжей, — его руку нужно перевязать. Ты можешь оказать помощь? Ты успокоилась?

Она нетерпеливо затряслась в объятиях Гатри.

— Хорошо, Гатри. Отпусти, отпусти!

Я кивнул ему. Она отряхнула платье быстрыми сердитыми движениями, откинула назад темно-рыжие волосы и бросила на меня полный ненависти взгляд, прежде чем повернуться и побежать к одному из грузовиков. Она вернулась через несколько секунд с аптечкой первой помощи, и с тех пор была слишком занята обожженной рукой, чтобы представлять для меня угрозу, хотя я внимательно следил за ней.

— Сначала я хочу знать ваши имена, — сообщил я. — Ты! — и я указал на седовласого мужчину, который переминался с ноги на ногу по другую сторону стола. Он все еще стоял, настороженно наблюдая. Слегка удивленный, он проговорил:

— Ну, вы же меня знаете, мистер Рохан. Хенкен. Под Хенкен. А вот и Эйлин. Эйлин, ты помнишь Говарда Рохана?

Пожилая Офелия похлопала по своей маленькой музыкальной шкатулке, которая тихонько напевала сама себе сквозь всю эту суматоху.

— О да, — пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь. — О, я помню Рохана...

— Меня зовут Гатри, мистер Рохан, — быстро сказал Гатри.

Я кивнул ему, и он добавил, махнув рукой в сторону рыжеволосой женщины, работавшей над моей жертвой: