Грета Гарбо и ее возлюбленные

Уезжая из Константинополя, я рыдала. Не знаю почему, но у меня было такое чувство, будто от меня отрывают мое собственное сердце. Неужели я уже тогда подсознательно догадывалась, что, покидая этот город, я оставлю там мою единственную возлюбленную, к которой судьба решила временно не подпускать меня, но которую мне было предназначено встретить на далеком берегу за многие тысячи миль от этой восточной земли!»

И пока Мерседес предавалась в Константинополе безудержным фантазиям, Эва гостила у матери в Англии, мучительно пытаясь разобраться в их запутанных отношениях. Мерседес приехала в Лондон, однако Эва чуть ли не на следующий день отплыла в Нью-Йорк на борту «Мавритании». Мерседес оставалась в Европе до октября, а Эва тем временем, не находя себе места, возобновила гастрольное турне с «Лилиом». Так получилось, что она вернулась в Нью-Йорк только в декабре.

Длительная разлука разбередила старые обиды, упреки и ревность. Эва до конца оставалась верной Мерседес и частенько обижалась на колкие замечания подруги, будто ей, мол, следовало найти себе для утешения кого-нибудь еще. Эва тосковала в одиночестве, чего нельзя сказать о Мерседес. Временами между разлученными возлюбленными возникала надежда на новую встречу, однако чаще всего это были вспышки ревности и подозрений в неверности. Эва писала, что Билли Маккивер, бывшая подруга Мерседес, причиняла ей относительно терпимую боль, в то время как каждая очередная новость об Алле Назимовой выворачивала ее буквально наизнанку.

Роман тянулся до 1923 года и после длительной разлуки разгорелся с прежней страстью в новогодние дни. К концу января гастрольное турне «Лилиом» подошло к концу и Эва возвратилась в Нью-Йорк. Она прямиком направилась к Мерседес в отель «Шелбурн».

Весной 1923 года продюсер Сэм Харрис отверг сценарий «Жанны Д'Арк». Тем не менее он поинтересовался у Мерседес, не найдется ли у нее для Эвы что-нибудь еще. Мерседес на скорую руку слепила «Сандро Боттичелли», на редкость неудачную пьесу. Сюжет ее довольно прост. В первом акте Симонетта Веспуччи, этот источник вдохновения легендарного «Рождения Венеры», дает согласие позировать перед художником. Во втором акте она одним этим и занята. Согласно замыслу автора, актрисе предстояло позировать обнаженной перед слегка ошарашенной публикой. Сцену предполагалось сыграть следующим образом: актриса сбрасывала плащ, однако нагота ее оставалась скрыта ниспадающими локонами и высокой спинкой стула. Александр Вулкотт буквально разгромил спектакль, назвав его скомканным: сцена была до отказа набита актерами, что скорее напоминало шумную толкотню в коридоре пульмановского вагона.

Фотограф Арнольд Гент писал, что, по его мнению, критики были несправедливы: «Лично мне образ Симонетты, созданный мисс Ле Галльен, показался весьма убедительным, поэтичным и поистине трогательным». Годы спустя Мерседес писала, что провал пьесы был объяснимым и вполне заслуженным. Эва же в это время пришла к выводу, что ей не стоит принимать участие в подобного рода вещах.

Лето Эва провела в Лондоне, вместе с матерью, а Мерседес жила в Турвиле, однако в конце концов влюбленные, переодевшись цыганками, сбежали в Бретань, чтобы вместе предаться странствованиям. Они поселились в домике рыбака в Пемполе, где питались исключительно свежей рыбой, которой снабжала их вдова рыбака, и заново набирались сил. В Париже они совершили паломничество в отель «Регина», где жила их кумир Элеонора Дузе.

Заметив ее, завернутую в одеяло, сидящей на балконе, обе женщины разразились рыданиями. В конце их путешествия Эва писала, что любит Мерседес сильнее, чем прежде. Осенью Эва снова отправилась на гастроли со знаменитым спектаклем по пьесе Мольнара «Лебедь», где она блестяще сыграла главную роль. В это же самое время Элеонора Дузе приехала в США на свои последние гастроли, и Эва с Мерседес смогли наконец-то встретиться с ней.

Их роман продолжался еще год, время от времени нарушаемый кризисом недоверия друг к другу или же работой. Летом 1924 года их отношения заметно ухудшились. Мерседес начала терзаться подозрениями и то и дело обвиняла Эву в неверности. Она называла свою подругу «бессердечным созданием с холодным рассудком». Эва писала из Чикаго, что ей необходимо хоть чуточку свободы, в ответ на что Мерседес обрушилась на нее с новыми обвинениями. Однако вскоре страсти немного улеглись, Эва приступила к репетициям ибсеновского «Росмерсхольма», а Мерседес подружилась с Павловой и Карсавиной, и троица вместе развлекалась в Нью-Йорке. Так оно и продолжалось — Эва колесила по стране с гастролями, а Мерседес крутила новые романы, развлекалась и строила новые планы.