Грешные и проклятые

Мне пришлось выключить фонарь и оставить ее в темноте, чтобы взяться за трос. Я вытянул свисавший конец троса, пока не осталось шесть футов. Более чем достаточно. Я бросил трос ей и снова направил на нее луч фонаря. Пока Лигейя хваталась за трос, я увидел, как внизу, на краю луча света, по балке скользнуло щупальце.

- Скорее! – закричал я. – Оно поднимается!

Лигейя стала взбираться по тросу. Мостки снова закачались, как тогда, когда она упала. Но теперь ей предстояло преодолеть лишь несколько футов.

Внизу в свете фонаря появились огромные челюсти монстра.

Руки Лигейи скользнули с троса. Она не могла использовать ноги, чтобы лучше держаться, но вцепилась в трос изо всех сил, и не упала. Все-таки она добралась до мостков.

Чудовище, распевая свою молитву, поднималось из темной бездны, щупальца и руки с когтями, хватаясь за металлические балки, быстро подтягивали его наверх.

Шатаясь, Лигейя встала на ноги и, хромая, шагнула вперед. Я помог ей опереться на мое плечо, обхватил ее рукой за пояс, и вместе мы пошли по шатающимся мосткам. Пение чудовища приближалось. Остался последний отрезок пути; по мосткам к выходу с транспорта, и там наши испытания закончатся.

Нам оставалось меньше дюжины ярдов до внешних ворот дока, когда раздался рев, и мостки стали выгибаться. Чудовище поднялось из глубин корабля. Рты на щупальцах триумфально вопили, а огромные челюсти оглушительно ревели:

- Слава переменам! Слава переменам! Слава переменам!

- Беги! – сказала Лигейя. Вырвавшись, она толкнула меня вперед.

Выход был так близко. Я бросился по мосткам, невзирая на риск. Еще несколько шагов, лишь несколько шагов. Я оглянулся. Лигейя бежала, ее лицо превратилось в застывшую маску боли. А позади нее приближалось чудовище. Его щупальца хватались за ограждение, огромное тело словно скользило на нас, будто какая-то ужасная машина. Четыре пасти на конце длинной шеи, широко раскрывшись, тянулись к нам.

Через несколько секунд оно доберется до нас.

А мы даже не знали, успел ли Мейсер дойти до мостика.

Выбежав из недр корабля, я отскочил в сторону. Лигейя выскочила следом за мной. Щупальца и руки чудовища тянулись к нам, когти хватали воздух, рты на щупальцах алчно щелкали зубами.

Как только Лигейя перешагнула порог дока, ирисовая диафрагма двери стала закрываться. Чудовище взвыло. Мрак в глубинах «Кардинала Визейна» словно вскипел, когда ужасная тварь рванулась вперед.

- ТЗИИИИИНЧ! – взревело чудовище.

На этот раз его бог не ответил на молитву. Дверь закрылась в последнюю секунду, отрубив одно из щупалец. Глаза, усеивавшие щупальце, моргнули, словно в изумлении от того, что добыча ускользнула. Рот на конце щупальца открылся, и обрубок замер на трапе, ведущем к двери.

Мы услышали тяжелый скрежет когтей-захватов, отпускавших корпус «Кардинала Визейна». Док задрожал, потом вибрация прекратилась. Транспорт был отцеплен от станции.

Мы изгнали чудовище.

Оставалось еще одно дело. Рядом с трапом была груда металлолома. Я взял из нее два небольших листа металла и зажал между ними щупальце. Вытянутыми руками я подтащил щупальце к мусоросборнику. Оно издало слабый свист – последнее напоминание о гимне чудовища. Я бросил щупальце вместе с металлическими листами в мусоросборник. Оно будет выброшено со станции на астероид внизу.

И это было все. Я очистил станцию «Лигуриан» от своего греха.

Втроем мы собрались на мостике, чтобы увидеть конец чудовища. Лигейя оставляла за собой кровавый след, но отказалась идти в медицинский отсек, пока все не будет закончено. Они с Мейсером обнялись, дрожа от волнения и облегчения.

- Ты спас нас, - сказала Лигейя.

- Как всегда, - улыбнулся Мейсер.

- Спасибо, - Лигейя сжала его плечо.

Я стоял в стороне, чужой в этой компании старых друзей.

Мы подошли к консолям, и Мейсер навел внешние камеры на дрейфующий «Кардинал Визейн». Изображение на большом экране переключалось с камеры на камеру по мере того, как станция вращалась, а транспорт постепенно удалялся от нее. Мы и из иллюминаторов смотрели на его громадный силуэт, гигантскую темную и пустую гробницу.

Мейсер наводил камеры на пробоину в корпусе транспорта, через которую корабль был связан со станцией. Чудовище было видно на пикт-кадрах – словно статуя застывшей ярости. На первых кадрах оно было в одном и том же положении, неподвижное, как тогда, когда Мейсер разгерметизировал док Гамма. Потом, от кадра к кадру, оно начало уменьшаться.

- Оно распадается, - сказал я.

На одном кадре было видно, как отвалилось щупальце. Потом один из когтей. Камеры снимали распад тела чудовища. Сначала медленный, затем все быстрее. Огромное тело все еще было видно в пробоине, но с каждым кадром от него оставалось все меньше и меньше. Это была мертвая оболочка.

- Ты тоже оказался не нужен своему богу, - прошептал я. – Он покинул тебя.

Наконец от тела чудовища не осталось ничего. Дрейфующий прочь «Кардинал Визейн» стал могилой монстра, но сам труп исчез.