Грешница и кающаяся. Часть II

Она всегда рассказывала об этом с большим жаром, желая снять с себя подозрения в том, что между ней и старым могильщиком «что-то было», чему люди, по ее мнению, всегда рады поверить.

— Иоганн найденыш,— постоянно повторяла она.— В немецкой столице так же часто подкидывают детей, как и в Париже. Ох, и хватила я с ним забот! Кто бы мог подумать, что больной, слабый, полузамерзший заморыш станет таким красавчиком и что я буду ему обязана безбедной жизнью, которую обеспечивает мне господин Эбергард; я люблю Иоганна, как родного сына, хотя, клянусь, меня в жизни не коснулся ни один мужчина.

После таких уверений Мартин всегда посмеивался над Урсулой и, чтобы позлить ее, говорил:

— Потому и не коснулся, что, видать, не захотел. Иначе бы ты ничем не отличалась от других. Все вы, женщины, одинаковы!

Эти слова приводили старую Урсулу в такое бешенство, что Мартин, смеясь в душе, вынужден был спешно ретироваться, ибо, по его убеждению, лучше иметь дело с кровожадной акулой, чем с рассерженной жещиной.

Всякий, кто впервые встречал князя со светловолосым мальчиком, неизменно принимал его за сына Эбергарда.

Лицо Иоганна было такое же одухотворенное и открытое, как у князя, большие голубые глаза с длинными ресницами придавали ему особую привлекательность, а черты нежного лица и стройная фигура ребенка уже теперь обещали, что со временем он будет очень похож на князя.

Многие, наблюдавшие за человеческим развитием, утверждают, что люди, постоянно живущие вместе, как, например, муж и жена, очень часто становятся похожими друг на друга не только привычками, манерами, мыслями и чувствами, но даже внешностью, и мы признаем истину этого наблюдения. Если, конечно, их характеры не слишком противоречат друг другу.

Эбергард старался, чтобы к немому мальчику, отличавшемуся старанием и способностями, перешли его лучшие душевные качества. Он с любопытством следил за быстрым развитием маленького Иоганна и, проникая в его душу, должен был признать, что ребенок наделен такой истинной любознательностью и такими возвышенными чувствами, что в будущем от него многого можно ожидать.

Маленький Иоганн, как и все рано развивающиеся и одаренные натуры, постоянно находился в каком-то болезненном возбуждении, в нем рождались разные дикие фантазии, и он часто пугал князя своими ответами, в которых проглядывала необычайная умственная деятельность.

Вместе с тем Эбергард старался развить в Иоганне детские наклонности и привить ему любовь к природе, так благотворно действующей на душу человека.

Маленький Иоганн с первого же дня искренне полюбил своего покровителя. Мы уже видели, как он протягивал к князю руки и не отпускал его от себя, теперь же эта удивительная привязанность превратилась в такую сильную любовь, что лицо мальчика всегда озарялось радостью, когда Эбергард брал его за руку и гулял с ним в парке или садился рядом на скамейку.

Каждый мимолетный жест князя, каждая его улыбка или тень недовольства находили мгновенный отклик в душе мальчика, и буйный, отчаянный сорванец, заметив его укоризненный взгляд, тотчас становился кротким и смирным.

Но стоило старой Урсуле или Сандоку сделать ему какое-нибудь замечание, как он моментально выходил из себя; не будучи в состоянии выразить свою досаду словами, он гневно топал ногой, вся его маленькая фигура выражала негодование, а глаза загорались каким-то диким огнем.

Этот странный ребенок, казалось, заключал в себе два существа, и князь, наблюдая за ним, иногда с недоумением покачивал головой.

Эбергард частенько выговаривал ему за непослушание старой Урсуле и Сандоку, и Иоганн обычно выслушивал его с покорностью и раскаяньем. Но иногда посредством жестов или письменно он давал понять, что обидчики его неправы, и находил столько тому доказательств, что князь поневоле смягчался.

Подобные сцены всегда заканчивались тем, что Иоганн бросался ему на шею или писал на грифельной доске, с которой никогда не расставался: «О, как я тебя люблю!»

Однажды после подобного изъявления чувств он написал еще следующее: «Как бы я хотел иметь возможность так же беречь и охранять тебя, дядя Эбергард, как бы я хотел когда-нибудь спасти тебе жизнь!»

Князь был в высшей степени поражен и тронут этими словами; он поднял маленького Иоганна и поцеловал его, а мальчик по обыкновению положил ему голову на плечо и маленькими нежными ручонками принялся играть его роскошной бородой.

Однажды теплым осенним днем Эбергард, отдыхая от занятий, отправился с Иоганном гулять по парку. Солнце пекло так, что можно было ожидать грозу, и они свернули в тенистую аллею.

В это время подошел негр и подал князю на серебряном подносе только что полученное письмо из Монте-Веро.

Князь, с нетерпением ожидавший вестей, схватил письмо, распечатал и углубился в чтение настолько, что не заметил, как маленький Иоганн в погоне за яркой бабочкой удалялся от него все больше и больше.

Урсула была занята в комнатах, где жила вместе с Иоганном, а Сандок, не обращая внимания на бегавшего по лужайке мальчика, последовал за князем во дворец, ожидая от него приказаний.