Грешница и кающаяся. Часть II

— Если бы вы мне принадлежали, жизнь моя была бы так же светла и великолепна, как теперь она одинока и несчастна, несмотря на все мои богатства и почести. Прощайте, Шарлотта, я уезжаю. Вы же будете вечно как добрый гений предо мною, и в каждой моей молитве я буду вспоминать вас и благословлять за то, что вы отдали мне свое сердце.

Эбергард встал; он все еще держал Шарлотту за руку; принцесса отвернулась… она плакала.

— Есть у меня к вам еще одна просьба, и я надеюсь, что вы не истолкуете ее превратно. Княжна Ольга оказывала мне когда-то свое расположение, и последующие за тем события не изгладили этого из моей памяти. Окажите вашему другу еще одну услугу и поблагодарите княжну Ольгу за оказанную мне когда-то милость. А теперь, Шарлотта, нам пора расстаться.

— Вы уходите, Эбергард… Мы никогда более не увидимся,— произнесла принцесса с рыданием, невольно вырвавшимся у нее из груди.

— Смотрите в тихие, светлые ночи на месяц и блестящие звезды; как бы мы ни были отдалены друг от друга, там встретятся наши взоры.

— Что же, прощайте, Эбергард! Примите этот поцелуй, мой первый поцелуй мужчине; пусть он будет печатью той гробницы, где мы схоронили свое прошлое. Вы уезжаете… Принося пользу людям, вы достигнете цели своей жизни, я же буду стараться без обиды и ропота влачить в монастыре свою неудавшуюся жизнь. Место игуменьи Гейлигштейна свободно, и я решилась там постричься.

— Вспоминайте и мое имя в молитвах! — сказал Эбергард и поцеловал принцессу.— Вы многое можете изменить и улучшить в монастыре. Да хранит вас Господь!

Князь Монте-Веро простился в последний раз с принцессой Шарлоттой, в последний раз улыбнулась она ему сквозь слезы, и улыбка эта светила так, как заходящее солнце освещает могилы: еще один луч озарил прошлое, и наступила ночь, темная и непроглядная ночь…

Когда Эбергард вышел из комнаты, Шарлотта опустилась на диван и закрыла руками лицо, орошенное слезами. Она несказанно страдала.

Не может быть испытания тяжелее того, когда женское сердце, в первый раз полюбив, в первый раз почувствовав всю силу страсти, должно затем отказаться от этой любви. Жизнь тогда погибает, солнце утрачивает свой блеск, цветы — свои краски и аромат…

Спустя несколько дней Шарлотта просила у короля Позволения постричься в монахини; король знал причину этого желания, уважал ее и потому дал согласие.

Шарлотта поступила на место изгнанной Леоны и в самом деле сделалась благочестивой служительницей Богу и возвышенным примером для прочих монахинь в Гейлигштейне.

В тот же день, перед самым отъездом, Эбергард получил известие, что могильщик при церкви святого Павла Самуил Барцель тяжело белен и перед смертью желает с ним переговорить.

Он вспомнил немого мальчика, которому спас жизнь, и тотчас же отправился в маленький домик при кладбище, где старая Урсула встретила его с выражением глубокого отчаяния.

— Он умирает! Он умирает! — кричала она, разводя руками.— Как же теперь быть? Я всю жизнь провела здесь около него, а теперь должна идти по миру.

— Вы беспокоите больного своими громкими жалобами,— сказал ей Эбергард.— Утешьтесь: где будет маленький немой, там и вы найдете себе убежище.

— О высокоблагородный господин! — воскликнула старуха.— Сам Господь послал вас. И раз уж вы приняли участие в судьбе Иоганна, то я буду беречь его как зеницу ока.

— Да, мальчик нуждается в заботе,— отвечал Эбергард и подошел к убогой постели человека, постоянно имевшего дело только с мертвыми; в своей жизни могильщик был неприветлив, а теперь сам он был близок к смерти.

Однако он еще узнал князя и тоже попросил его сжалиться над немым мальчиком, так как его некому больше поручить. Эбергард пообещал взять ребенка с собой и воспитать его. Старый Самуил Барцель удовлетворенно кивнул и вскоре спокойно отошел. Проводив его в последний путь, князь вместе с Урсулой и мальчиком вернулся к себе во дворец.

Он приказал, чтобы маленького немого окружили всевозможной заботой и вниманием и радовался, когда ребенок, завидев его, с улыбкой протягивал к нему ручонки. Старая Урсула не отходила от него ни на шаг, и мальчик с каждым днем становился все крепче.

Когда князь окончательно уехал из столицы, чтобы вдали ожидать решения участи Маргариты, он взял с собой Иоганна и всех своих слуг.

Невиновность оскорбленной молодой женщины подтвердилась таким блестящим образом, что даже судьи не могли не выразить, ей своего горячего участия. Но что могло вознаградить Маргариту за целый год, безвинно проведенный в тюрьме?

Король приказал тотчас же сообщить ему результаты следствия и судебного разбирательства — он хотел помиловать несчастную и отослать к отцу. Маргарита, конечно, этого не знала, но об отце она уже получила от смотрителя первое известие, пока что отрывочное и неопределенное, но обнадеживающее.

И все же, несмотря на то, что ее полностью оправдали и выпустили на свободу, отчаяние и стыд овладели ею, и она не могла даже поднять глаз на прохожих. Ей казалось, что люди указывают на нее пальцами и все еще считают ее виновной.