Грешница и кающаяся. Часть II

— Графиня Понинская славится не только своей красотой, но и умом. В ее лице мы можем приобрести ценного союзника, но… Нам необходимо принять все меры предосторожности, никто не должен знать о нашем приезде! Вы поняли меня, достойный господин д'Эпервье? Никто!…

— Хорошо, пусть будет так. Ни одна живая душа не узнает о нашем совещании.

— Во дворец вам лучше поехать не в своем экипаже, а в наемном фиакре.

— И это будет исполнено, дорогой барон. В котором часу мне прибыть?

— В десять вечера. Это самое удобное время — вы сможете еще кое-что увидеть, не будучи никем замечены…

— О, вы необычайно любезны и внимательны!

— Покорнейше прошу вас исполнить все в точности, любезный господин д'Эпервье! — с улыбкой проговорил Шлеве, еще раз пожимая руку обер-инспектору.— За бокалом вина и в обществе графини мы все подробно обсудим и выработаем общее решение.

— Вино, к сожалению, придется отставить, уже несколько дней я страдаю приливами крови.

— О!… Вы не советовались с вашим врачом?

— Давеча он говорил мне, что я должен воздерживаться от всех горячительных напитков — во избежание удара!

— Хорошо, дорогой д'Эпервье, обойдемся без вина. Итак, до завтра, до встречи в волшебном дворце рядом с Булонским лесом. Ухожу от вас исполненный уверенности, что в дальнейшем мы будем действовать только сообща. Надеюсь, я убедил вас?

— Да, дорогой барон. Тысяча извинений, что я плохо о вас подумал!

Шлеве любезно улыбнулся.

— Я счастлив, что наставил вас на путь истины, дорогой д'Эпервье. До скорого свидания!

Обер-инспектор проводил барона до экипажа, который поджидал у подъезда, и на прощание еще раз крепко пожал ему руку. Он был вполне убежден в его чистосердечности и даже мысли не допускал, что Шлеве устроил сейчас небольшой спектакль и, как талантливый актер, сыграл свою роль весьма и весьма достоверно!…

XXIV. ЯД В ЛИМОНАДЕ

Когда лакей барона Шлеве заметил слежку, узнал в следившем обер-инспектора и доложил об этом своему господину, барон сразу догадался, какие цели мог преследовать д'Эпервье: выследить и арестовать беглеца. Эта затея была чревата самыми неприятными последствиями. На допросе Фукс мог выдать своих сообщников, и тогда под суд пошли бы не только барон, оказавший деятельную помощь преступнику, но и графиня как главный организатор. Столь опасному намерению д'Эпервье необходимо было помешать, и как можно скорей.

Дорога была каждая минута, барон даже не смог предупредить графиню о грозившей им обоим опасности. Он быстро помчался в своем экипаже на улицу Ла-Рокет, удача, как это часто бывало, способствовала ему, и он успел вовремя. Остальное не представляло труда. Он так легко и вместе с тем энергично разрушил планы д'Эпервье и помешал их осуществлению, что теперь, возвращаясь в свой особняк, испытывал глубокое удовлетворение, на морщинистом лице его сияла торжествующая улыбка. Он узнал даже больше, чем намеревался, и теперь явственно видел, какую опасность представлял для него обер-инспектор, и понимал, что ее во что бы то ни стало следует устранить.

Шлеве слишком хорошо знал, что подобные д'Эпервье добродушные люди в минуты угрызений совести бывают очень опасны, потому что действуют необдуманно. Кроме того у барона была еще одна причина заботиться о том, чтобы Фукс не попал в руки правосудия: он надеялся и в будущем еще не раз воспользоваться его услугами…

Барону было прекрасно известно, куда направился Фукс из Ангулемского дворца, ведь он сам отыскал это убежище!

Полицейские могли искать сколько угодно во всех районах города преступники были уверены, что их не найдут… В любом, даже самом отдаленном доме они не чувствовали бы себя в безопасности, так как тайные агенты полиции наперечет знали все захолустные трущобы; необходимо было более надежное убежище, и они нашли его на берегу Сены, в барке, пришвартованном за городской чертой.

Это небольшое элегантное суденышко, на котором в случае необходимости можно было выйти в открытое море, купил барон Шлеве и передал в распоряжение Фукса и Рыжего Эде.

Никому и в голову не могло прийти искать их здесь, на безлюдном берегу, тем более что поблизости стояло еще несколько таких же суденышек, временно пустующих или брошенных…

На следующий вечер барон отправился в Ангулемский дворец на час раньше, чтобы как следует подготовить графиню к визиту господина д'Эпервье.

К подъезду один за другим подкатывали роскошные экипажи многочисленных гостей Леоны, искавших и находивших в залах, ее дворца величайшие наслаждения. У графини было немало подражателей, пытавшихся воспроизвести ее представления с живыми картинами, зажигательными песенками и канканом очаровательной Терезы, но получалась лишь бледная тень, скверная копия, не сравнимая с подлинником.

Сама Леона редко появлялась среди гостей, но она, как мы знаем, незримо присутствовала всюду и, подобно злому гению, руководила всеми этими развратными представлениями, была их душой, и неистощимая ее фантазия постоянно изощрялась в поисках новых заманчивых развлечений.