Грешница

Эберхард не понимал, к чему она клонит, однако постарался набраться терпения.

– Да, придется.

– А если я не имею права это делать?

– Тогда, к сожалению, ничего не получится.

Наконец Кора подняла взгляд. На ее лице читалась решимость.

– Но я обязана это сделать! Иначе я сойду с ума. Придумайте что-нибудь. Должна же быть какая-то возможность. Если вы мне поможете, то и я вам, возможно, тоже.

Адвокат глубоко вздохнул.

– Госпожа Бендер, мы могли бы обсудить это в другой раз? Это очень сложно. Сначала я должен выяснить, существует ли такая возможность. Я это сделаю, обещаю вам. Но сейчас мне нужно узнать, в какой больнице вас тогда лечили. А если вам это неизвестно, скажите мне просто, в каком это было городе. Дайте мне хоть какую-то зацепку, чтобы я мог доказать, что вы не были проституткой. Наркоманкой вы точно не были, господин Гровиан уже это выяснил. И он не может себе представить, чтобы вы спали с клиентами-извращенцами.

Эберхард надеялся, что после упоминания о Гровиане в Коре снова проснется готовность сотрудничать. Однако он ошибся. Она никак не отреагировала на его последние слова, просто сидела и смотрела на него с безучастным выражением лица. Эберхард решил забыть о советах Хелены. К черту психологически обоснованные инструкции! Он адвокат, и у него должны быть другие аргументы.

– Неужели вы действительно хотите сидеть здесь до скончания века и считать, чтобы не думать? Не лучше ли один раз как следует подумать и освободиться от этого? В одном вы можете мне поверить, госпожа Бендер: пару лет тюрьмы – а больше не будет, это я вам обещаю, – пройдут быстро. В тюрьме никто не сходит с ума. Зато здесь, – он постучал по столешнице, – можно лишиться рассудка. Вы этого хотите?

Кора снова не ответила, продолжая глядеть на него и покусывать нижнюю губу.

– Не думаю, что вы этого хотите, – решительно произнес Эберхард. Он почувствовал себя увереннее, его слова звучали все более и более убедительно. – Вы убили мужчину, госпожа Бендер, обычного человека, не Спасителя. Мы выясним, почему вы это сделали. Докажем, что на то была причина, которую поймет любой нормальный человек. А через пару лет, госпожа Бендер, вы будете свободны. Подумайте-ка об этом. Вам всего двадцать четыре года. Вы можете еще раз…

В ее взгляде промелькнуло едва заметное удивление.

– Он знал, сколько мне лет, – произнесла Кора, перебивая адвоката.

– Ага, – отозвался он, не догадываясь, о ком идет речь, и не зная, можно ли возвращаться к первоначальной теме.

Выражение ее лица говорило о том, что она пытается сосредоточиться.

– Откуда он об этом знал, если у меня не было при себе документов? Он сказал, что меня нашли на дороге, без одежды и документов, тяжело раненную, под завязку накачанную героином. А потом добавил: вам ведь еще нет двадцати. Как он мог это определить, навскидку? По моему лицу понять этого было нельзя – выглядела я ужасно. Посмотрите на мои водительские права. Мне ведь тогда пришлось сделать себе новые документы. Старые снимки остались, но в управлении их не захотели брать. Они не поверили, что это мои фотографии. Потому что я выглядела значительно старше… Он не мог знать, сколько мне лет.

Несколько секунд Кора помолчала, гладя себя пальцами по лбу и вздыхая.

– Его имя мне и правда неизвестно, – наконец произнесла она. – Он мне его не называл. Я как-то спросила его, где я. На этот вопрос он тоже не ответил. И я не знаю, где села в поезд. Проводник сказал, что мне пора выходить. При мне была бумажка, на ней было написано, куда мне ехать. И деньги были. Кто-то должен был дать таксисту адрес и деньги. Грит уверяет, что я приехала на такси.

Она еще раз вздохнула и с сожалением пожала плечами.

– Если вы обещаете помочь мне кремировать сестру и гарантируете, что Маргрет и Ахима не накажут за поддельное свидетельство и неизвестную девушку, я опишу вам внешность врача. Больше я ничего сделать не могу. Итак, вы обещаете?

Эберхард кивнул и полчаса спустя говорил в телефонную трубку:

– Не знаю, что об этом и думать, господин Гровиан. Кора Бендер стоит на своем. К ней приходил только врач и изредка медсестра. Палата представляла собой крохотную комнатушку, так она сказала. Без окон, места хватало только для кровати и медицинских приборов. Мне показалось, что это очень похоже на кладовку.

А затем он пересказал устный портрет врача. Когда Эберхард закончил, в телефоне воцарилось молчание.

– Господин Гровиан? – позвал адвокат.

– Да, я на связи, – прозвучал голос. – Просто… – Несколько секунд тишины. – Господи, – недоуменно произнес Рудольф Гровиан, – это ведь исключено. Это же… Сколько там километров? Не меньше семисот. Это невозможно.

Вот уже полчаса Кора сидела рядом с ним в машине. В начале поездки Рудольф Гровиан пытался подготовить ее к очной ставке. Объяснил, куда они едут и зачем. Предварительно договорившись с адвокатом, судьей, профессором Бурте и Эберхардом Браунингом, он трижды проинструктировал Кору, что она должна говорить.