Грешница

Эберхард Браунинг не мог заставить себя повторить вопрос. Он вытащил из кармана носовой платок и кое-как вытер разлившийся кофе, чтобы не испачкались фотографии.

Вмешался санитар. Он наклонился к Коре и успокаивающим тоном произнес:

– Эй, девочка, не волнуйся. Это всего лишь фотография. Она ничего тебе не сделает. Я рядом. Скажи мне, кто это, и я предупрежу охрану. Тогда его не пропустят, если он вдруг заявится.

Кора всхлипнула.

– Он всюду пролезет. Это сатана. Вы когда-нибудь видели портрет Люцифера, Марио? Его рисуют с длинным хвостом, копытами и рогами. Изображают в виде козла с вилами. Но он не может так выглядеть, он ведь был одним из ангелов. И именно в таком виде он предстает перед человеком. Сводит девушек с ума, все хотят быть вместе с ним. Никто не слушает предостережений. Я тоже не слушала. Его друг называл его Бёкки. Мне следовало бы догадаться, что это неспроста. У каждого есть выбор между добром и злом. Я выбрала зло.

Эберхард Браунинг не осмелился отнять у нее фотографию. Вместо него это сделал санитар.

– Бёкки, – произнес Марио. – Что ж, положим его к Тигру. Думаю, там ему самое место.

Кора кивнула.

Санитар стал расспрашивать дальше.

– А с этим что? Он тоже из этой компании?

Она посмотрела на фотографию и пожала плечами.

– Мне кажется, что я видела его у шефа. Поэтому подумала, что это его зять. Но ведь этого не может быть. Или его зять – полицейский?

– Спросим у шефа, когда он придет в следующий раз, – предложил Марио и обернулся к Эберхарду Браунингу. – Это все или вам нужно что-нибудь еще?

Адвокат спрятал фотографии обратно в конверт. Отмечать Бёкки и Тигра он не имел права. Кора должна была еще раз опознать Ганса Бюкклера и Оттмара Деннера в присутствии судьи.

Эберхард покачал головой.

– Нет. Думаю, теперь вы можете оставить нас наедине.

Однако было не похоже, что он сам верил в свои слова.

Санитар вышел из комнаты. Эберхард допил остывший кофе. Кора же до сих пор даже не притронулась к своей чашке.

Она с тоской посмотрела в окно.

– Мы закончили?

– Не совсем. – Эберхард замялся.

Рудольф Гровиан сказал ему: «Если она опознает мужчин, это будет означать, что мы продвинулись далеко вперед. Затем нам нужно будет узнать название клиники. В Гамбурге нам не повезло. Конечно, мы опросили не всех медиков… Но того врача нам вряд ли удастся найти. Хотя ее тетка считает иначе…»

За этим последовал негромкий нервный смешок.

К этому моменту Кору уже успели тщательно обследовать. Сделали рентген головы. Отчет невролога лежал у прокурора. Весьма маловероятно, чтобы такие повреждения лечили в частном врачебном кабинете.

На рентгеновском снимке была настоящая паутина. Для каждого фрагмента имелось специальное название: лобная кость, теменная кость, височная кость, взрывной перелом, перелом от перегиба, пластинчатый перелом. Допускалось эпидуральное кровоизлияние и многое другое.

Конечно же, поставить точный диагноз спустя пять лет было невозможно. Однако сам факт, что Кора смогла пережить эти травмы, был доказательством врачебного вмешательства, а для этого необходима соответствующая аппаратура. Вне клиники такое лечение невозможно. Эберхард Браунинг напустил на себя деловитый вид, положил портфель на колени и стал копаться в нем, ничего не вынимая. Мать прочитала ему целую лекцию о мотивации Коры Бендер и ее желании всеми правдами и неправдами обмануть полицию в этом вопросе и во многих других.

Хелена сказала:

– Дай своей подзащитной понять, что ей нечего терять. О проститутке-наркоманке уже все знают. Чтобы выманить ее из укрытия, расскажи ей о том, что думает Гровиан о ее зависимости. Если ты сумеешь заставить ее усомниться в том, что она была проституткой, то победишь, Харди. И тогда ты предложишь ей то, чего она так отчаянно желает: нормальную жизнь порядочной женщины.

Эберхард предпринял попытку, ни на что особо не надеясь. Что ж, Кора Бендер хотя бы его выслушала. Иногда выражение ее лица подтверждало слова Хелены.

Когда Эберхард замолчал, Кора пожала плечами и улыбнулась, словно извиняясь.

– То, что вы говорите, очень мило. Хотелось бы мне, чтобы вы оказались правы. – Глубоко вздохнув, она устремила взгляд мимо него. – А что будет с человеком, который считает, что произошло преступление, и делает все, чтобы его скрыть?

– С ним ничего не будет, если об этом никто не узнает. Но сейчас мы с вами должны поговорить о клинике, госпожа Бендер.

– Нет, – возразила она, потирая пальцы. – Поговорим об этом позже. Я должна спросить вас еще кое о чем. Вы ведь мой адвокат и не имеете права разглашать информацию. Предположим, похоронен человек, которого где-то нашли. Никто не знал, как его звали. Его кости зарыли в землю. Вот только этот человек предпочел бы пламя. А теперь предположим, что я об этом знала. Могу ли я пойти туда и сказать: «Я хочу выполнить последнее желание этого несчастного. Хочу, чтобы его кремировали». Могу ли я это сделать?

– Если вы знали этого человека, то можете.

– Но тогда мне придется назвать его имя, не так ли? – Она продолжала потирать пальцы, стараясь не глядеть на него.