Грешница

– Никаких, – спокойно ответил Рудольф Гровиан. – Абсолютно. Но пара лет тюрьмы – это лучше, чем смертный приговор. А я боюсь, что в деле Коры Бендер все идет к этому. Ей больше не нужен судья. Она сама вынесла себе приговор. И сейчас пытается дать нам доказательства. Возможно, в следующий раз, когда она попытается с собой покончить, ей повезет больше. Полагаю, в тюрьме она передумает – там ведь сидят обычные преступники. А чтобы там оказаться, господин Браунинг, ей достаточно лишь признать, что на озере она узнала Георга Франкенберга и захотела ему отомстить.

– Отомстить за что? – спросил Эберхард Браунинг.

И Рудольф Гровиан объяснил ему, за что. То, что он предлагал, было совершенно нелегально. И могло стоить ему карьеры. Но в данный момент его это не волновало.

Когда Рудольф попрощался с адвокатом, было уже около девяти. В течение последнего часа, проведенного у Браунингов, он неоднократно удивлялся интересу, который проявляла к этому делу пожилая леди, пока Эберхард Браунинг не объяснил ему, какая у нее профессия. Неплохая комбинация, решил Рудольф и задумался, согласится ли Кора Бендер поговорить с Хеленой Браунинг.

Для того чтобы нанести еще один визит, было уже довольно поздно. Однако до сих пор с Утой Франкенберг обходились очень деликатно. Никто не мучил ее вопросами. Всего два-три ответа, больше ему ничего от нее не нужно.

В десять минут десятого Рудольф припарковал автомобиль неподалеку от квартиры Франкенбергов. Она находилась в современном доме гостиничного типа. Дверь ему открыл Винфрид Майльхофер. В гостиной сидела молодая женщина. Как и жена Франкенберга, в прошлую субботу она не могла давать свидетельские показания. Однако на данный момент Вернер Хос уже опросил ее.

Рудольфу было известно ее имя. Алиса Вингер, чей флирт с Майльхофером так неожиданно прервала Кора Бендер. По всей видимости, за это время женщины сблизились. То, как они говорили друг с другом, позволяло предположить между ними дружеские отношения.

– Прошу прощения за столь поздний визит, – начал Рудольф. – Однако дело не терпит отлагательств. Я не хотел только ради этого вызывать госпожу Франкенберг в Хюрт. На мои вопросы она может ответить и здесь.

Но пока что он ее не видел.

– Ута прилегла отдохнуть, – сообщила Алиса Вингер. – А что это за вопросы?

Ничего особенного. Для начала он хотел бы узнать, где и когда она познакомилась со своим мужем. На этот вопрос Алиса Вингер могла ему ответить.

– Это произошло в декабре прошлого года. В музее Людвига. Я при этом присутствовала.

Упоминал ли ее муж когда-либо имя Коры? Алиса Вингер тут же замкнулась.

– Этого я даже представить себе не могу.

Что ж, есть еще несколько имен, на которые он наткнулся в ходе расследования. А также:

– Я предпочел бы поговорить с госпожой Франкенберг лично. Простая формальность.

– Я позову ее.

Алиса Вингер поднялась и вышла из комнаты. Ее не было несколько минут. Винфрид Майльхофер воспользовался возможностью, чтобы поинтересоваться:

– Расследование продвигается?

Полицейский кивнул. Почему-то ему стало легче от того, что именно мужчина, ставший свидетелем убийства, уверен, что расследование все еще продолжается.

– Я не могу это забыть, – негромко произнес Винфрид Майльхофер. – Как Ута сидела рядом с Франки и смотрела на него. Она была счастлива. Возможно, не стоит об этом говорить, однако мне стало жаль ее. Странная бывает у людей реакция. Я должен был испытывать ужас. И я его испытывал. Но меня потрясла реакция Франки и моя собственная. Я не предполагал, что может возникнуть ситуация, когда я не смогу сдвинуться с места. Я мог бы это предотвратить. Первый удар – нет. Но второй… и…

Его прервала Алиса Вингер. Вернувшись в комнату, она произнесла:

– Ута сейчас придет. Прошу, будьте с ней поделикатнее. Рана еще свежа. Они были так счастливы.

– Да, конечно.

Рудольфу стало неловко. Вот она, другая сторона. Сторона, которую нужно было защитить. Порядочные граждане, жизнь которых в доли секунды разрушило чье-то безумие.

Прошло еще несколько минут, прежде чем в дверях появилась Ута Франкенберг. В первое мгновение Рудольф обратил внимание на розовый халат, плюшевый, до пола. Она закуталась в него так плотно, словно мерзла. Над воротником было круглое серое лицо, измученное бессонницей, заплаканное; нос и глаза покраснели. А вокруг – густые светлые волосы, собранные в хвост и прихваченные заколкой на затылке. Больше он ничего не увидел.

Полицейский повторил вопрос, ответ на который уже получил от Алисы Вингер. Ута Франкенберг подтвердила слова подруги еле слышным голосом. Рудольф заговорил о прежних друзьях ее мужа. Женщина могла сказать только то, что говорил ей Франки. А он не любил об этом рассказывать. Один раз, когда она заговорила с ним о песне, которую он слушал каждый вечер и без которой будто бы не мог уснуть, он показал ей несколько фотографий и признался, что это была величайшая глупость в его жизни.