Грешники

— Ладно, проехали, чего одно и то же сто раз перетирать, — отколупываю ногтем краску с облезлой оконной рамы. — Что за Саша вообще, кто он?

— Это брат Марата, родной. Майор в отставке, между прочим.

— В отставке? Типа на пенсии? Так он же вроде не старый ещё.

— Тридцать четыре года.

— Выходит, из армии его турнули? И за что?

— Ой, Вик, я в эти дела не лезу. Если захочет, сам расскажет, время будет.

— В смысле? — моментально "проснувшись", спрыгиваю с подоконника. — Он тут что, надолго, что ли? Я думала, одну ночь переночевать!

— Ну, может и не одну. Я же не знаю точно, что у него там за дела. Он нас с Маратом не просвещал.

— Ну зашибись! Нафиг он мне тут сдался? А если он психопат? Или того хуже — извращенец?

— Ну что ты говоришь такое, дурочка! Саша — уважаемый человек, порядочный. Знаешь, сколько он в горячих точках побывал? У него даже медали есть.

— И что здесь забыл этот "порядочный"? — опускаюсь на корточки у двери и, прищурив один глаз, подсматриваю в замочную скважину: Саша, в одних "военных" штанах только вышел из ванной. Волосы мокрые, на плечах блестят капли воды. Нифига у него спина широкая, как взлётная полоса!

— Оказывается, он раньше у нас в городке служил, даже женат был на местной. Потом они развелись, без понятия из-за чего, что там у них за отношения сейчас, но он к ней приехал. Квартиру что ли его делить, не знаю, — снова зевает. — Он не особо разговорчивый, а я не вникала. Не моё дело, своих забот хватает.

— Поня-ятно.

Гость скрывается за дверью спальни напротив моей, и я, наконец, отлипаю от замочной скважины.

— Ну ладно, пусть перекантуется пару дней, только ко мне не лезет. Если что, я сразу коленом по… сама знаешь. Мало не покажется.

Мама хрипло смеётся, и я ловлю себя на мысли, что соскучилась по этой предательнице. Правда, никогда в этом не признаюсь, как и в том, в какую задницу я тут без неё угодила.

Часть 3

— Доброе утро.

— И тебе не болеть, — шаркая тапками по полу захожу на кухню. До отвращения выспавшийся "порядочный", сидит за столом. Чёрная футболка, модные джоггеры, гладковыбрит и свеж. А на столе…

Это что ещё за хрень такая?

Вытянув шею, заглядываю в его тарелку.

Фу-у, овсянка на воде. Буэ.

— Будешь?

— Нет, спасибо. Я такое не ем, — щёлкаю кнопкой чайника и падаю на табуретку напротив. Потом, игнорируя его внимательный взгляд, достаю из кармана пижамных шорт пачку сигарет. Затем зажигалку. Прикурив, киваю на подоконник: — Пепельницу не подашь?

Кухня до безобразия тесная, поэтому ему достаточно просто чуть повернуться и протянуть руку. Чего он не делает.

— Никотин на голодный желудок… — пихает в рот ложку склизкого дерьма. — Тебе ещё детей рожать.

— Ой, не лечи, — выдыхаю дым нарочито протяжно и закидываю ногу на ногу. — Ты мне ещё лекцию о безопасном сексе прочитай.

Он криво ухмыляется и пододвигает к себе кружку с чаем, потом делает большой глоток, по-прежнему не отрывая от меня пристального взгляда.

А он ничего такой: высокие скулы, красивой формы губы, нос чуть-чуть сплюснут, ну тут, по-моему, не природа постаралась, а чей-то увесистый кулак. Но что особенно выделяется — взгляд. Он смотрит не стесняясь, но не раздевая, ничего такого, просто… чувствуется в нём первобытная самость.

Хотя… мужик, что с него взять. Все они одинаковые.

— Чего смотришь, нравлюсь? — тоже ухмыляюсь.

— А ты можешь не понравиться?

Честный ответ обескураживает, но я не теряюсь:

— Ну, кто вас, москвичей, знает. Зверев, вон, тоже в армии служил, а посмотри на кого похож, — затягиваюсь снова. — Какие планы на день? Бывшую пойдёшь до нитки обдирать?

— Интересовалась, значит, — удерживая в руках кружку, откидывается на спинку скрипучего стула.

— Конечно, я же должна знать, с кем метры делю, — тушу окурок в пустой банке "Арабики" и поднимаюсь. — Чайник вскипит, кофе мне сделай, ок?

— А ты всегда такая бо́рзая?

— Всегда. Тебе что-то не нравится?

— Твоё поведение.

— Ну так поймай и отшлёпай, — выхожу из кухни, а потом ловлю себя на мысли, что улыбаюсь.

Кофе мне, конечно, никто не сделал, поэтому пришлось довольствоваться ничем и выходить в промозглое осеннее утро. Учёбу никто не отменял. А жаль.

— Ну наконец-то, Тишевская, я тут весь зад себе отморозила, пока тебя ждала, — шмыгает носом Катька, перетаптываясь в тоненьких кроссах "Naiyk". — Если бы не горячее шоу, совсем бы окочурилась.

— Что за шоу?

— Да вон, — кивает, и я перевожу взгляд на детскую площадку напротив подъезда.

Уцепившись двумя руками за ржавую перекладину подтягивается "приличный", да так ловко, словно в задницу ему кто-то вживил энерджайзер.

Вверх, вниз. Вверх, вниз. Вверх, вниз.

В одной футболке: чётко вылепленные бицепсы, прямая спина, крепкая шея. Вид сзади что надо.

Красиво.

— А кто это? У вас здесь одни бабки живут, этого я бы точно не пропустила, — закусив нижнюю губу, "гуляет" взглядом за каждым движением соседа. — Хорош, чёрт. Я бы ему точно не отказала.

— А, это Санёк, — жму плечом, стараясь придать голосу максимальной беспечности и эффект достигнут — глаза Рогачовой тут же загораются как две звезды на кремлёвской ёлке:

— Санёк? Что за Санёк?!