Грешник

Отрезав рукав от нательной рубахи, я сделал на глаз пиратскую повязку, хоть кровоточить будет не так сильно. Глаз-то, вроде бы, цел, да только бровь и веко, по словам старика, в лоскуты изрезаны. Неприятно, и как это ещё заживать будет? И зашить ведь не получится, вряд ли тот коновал, Абель, кажется, такой квалификацией обладает.

Все вещи мы за ненадобностью бросили здесь, взяли только оружие, да фляги с водой. Балтазар, естественно, не расставался со своим посохом. Первые метров сто вниз по склону мы прошли относительно спокойно, потом дорогу нам преградил поток лавы, который стекал вниз по диагонали, и обойти его было большой проблемой. Теоретически, можно было перепрыгнуть, ширина его была не больше двух метров. Но это только теоретически. А на деле этот вариант пришлось отвергнуть, во-первых, Балтазар, в отличие от меня, хорошей прыгучестью не обладает, во-вторых, это элементарно страшно, оступился и всё, даже пепла не останется, а в-третьих, попробуй, подойди, когда с расстояния в четыре метра тебе лицо жаром обжигает, и одежда начинает тлеть.

Тяжко вздохнув, мы пошли в обход, теперь скорость спуска сильно упала, ручей из расплавленного камня и не думал иссякать, прокладывая себе путь по склону почти горизонтально. Наконец, когда мы прошли уже метров двести, лава начала терять прежнюю текучесть, слои её брались твёрдой коркой, на них наползали новые и тоже, как и предыдущие, застывали. Пройдя ещё сто метров, мы обнаружили застывшее каменное озеро метров десяти в диаметре, которое спокойно обошли и снова стали спускаться.

Здесь, внизу, подальше от кратера, было прохладнее и дышалось значительно легче. Опасности остались позади, разве что пара гейзеров, извергающих кипяток с сильным запахом сероводорода, попалась на пути, но, к счастью, их мы увидели заранее и обошли по широкой дуге.

Ещё через пару часов мы покинули склоны вулкана и шли по горному перевалу в сторону низменности. На мой вопрос, не стоило ли нам идти в обратную сторону, а не соваться в лапы к упырям, старик ответил, что эти места ему знакомы, так что идти здесь можно только в одну сторону, с другой стороны ещё полвека назад искусственно устроили обвал, чтобы перекрыть дорогу.

— А где наша крепость? — спросил я, присаживаясь на нагретый солнцем камень. Привалы мы делали часто, Балтазар был, хоть и достаточно крепким, но всё же стариком.

— Ещё пара часов хода, и мы выйдем в предгорья, — сообщил он, — там повернём налево. Там, ещё через час или чуть больше будет крепость.

— А как же нечисть, что стоит под стенами? — полюбопытствовал я, — или ты тоже умеешь глаза отводить?

— Нет, — он виновато развёл руками, — вынужден признать, что по части заклинаний, боевых и не только, молодёжь нас обошла. Так что, если увидим армию врага, придётся убегать и прятаться.

— А что если они нас увидят первыми?

— У тебя есть ружьё и нож, в револьвере у меня шесть патронов, так что попробуем продать наши жизни дорого.

— Если честно, Гэндальф, ты мало похож на человека, желающего героически умереть. Подозреваю, знаешь что-то, чего не знаю я.

— Можно сказать и так. Не то, чтобы чутьё, просто логика подсказывает. Сам подумай. Уничтожение камня не могло пройти бесследно. Армия тьмы непременно должна была среагировать. Пойти в атаку, или отступить. В обоих случаях, вряд ли мы увидим плотное кольцо окружения.

— Надеюсь, ты прав, — сказал я, вставая и закидывая на плечо арбалет. Таскать с собой такую тяжесть совсем не хотелось, но ещё меньше я хотел расстраивать Курта. Он свою игрушку любит.

Старик оказался прав. Картина, которую мы увидели, доковыляв, наконец, до крепости, была впечатляющей. Совсем недавно на склоне перед крепостной стеной бушевала эпическая битва. Армия тьмы с упорством истинных камикадзе шла на штурм. Их, как траву, косили пулемётные очереди, рвала в лоскуты картечь, накрывало сверху шрапнелью. Обгорелые кости и чёрные пятна на камнях говорили о применении каких-то зажигательных снарядов. Повсюду лежали тела, целые и фрагментированные. Я рассмотрел несколько трупов оборотней, они все были убиты одиночными выстрелами с дальней дистанции, снайперы отличились. Лежали и убитые маги, которые так и не смогли надёжно спрятаться за спинами нежити, а щит их не выдержал массированного обстрела.

Одного, впрочем, мы нашли живым. Щит спас ему жизнь, сумев замедлить картечь, но досталось ему нехило. Он лишился глаз, щека была разорвана так, что хорошо было видно коренные зубы, из шеи вырван кусок мяса, а плечевой сустав превратился в месиво из крови, плоти и обломков кости. Он едва слышно стонал и пытался делать какие-то пассы правой рукой. Но, увы, медицина не была его коньком, боевой маг — это отнюдь не клирик, под лечение, тем более, самого себя, он не заточен. Я не стал его мучить, достал кинжал и сделал короткий надрез шейной артерии, успев вовремя отодвинуться, чтобы не попасть под струю алой крови. Маг застонал громче, начал хватать ртом воздух, дёрнулся несколько раз всем телом, после чего окончательно затих.