Грешки

– Меня часто упрекали в прямолинейности. Надеюсь, я не обидела вас?

– Вы очаровательны. Позвольте задать вам нескромный вопрос: вы близки с Бернаром?

– Да, однако в последнее время у нас возникли трения. Полагаю, наши отношения закончатся, как только завершатся съемки.

– Понятно.

Шарль подал горячее блюдо – фрикадельки из дичи и пюре. Стефан попросил Лидию рассказать о себе и, судя по всему, обрадовался, что она из хорошей семьи. Он сообщил ей, что часто бывает по делам в Нью-Йорке и поэтому решил купить там два одинаковых дома в районе Шестидесятых улиц, принадлежавших прежде одной престарелой вдове. Старушка держала там множество экзотических птиц, поэтому дома нуждались в серьезном ремонте. Впрочем, добавил Стефан, это неплохое вложение капитала. Он намеревался сдать один дом в аренду, а в другом останавливаться, приезжая в Нью-Йорк.

Они побеседовали о нью-йоркском театре. Стефан знал все новинки бродвейского сезона, которые Лидия пропустила, и вкратце охарактеризовал лучшие постановки. В других театрах он не бывал. Когда Лидия сказала ему, что самые замечательные спектакли идут в «Ла Мама» и «Шейд компани», Стефан внес названия в записную книжку, чтобы заглянуть туда в следующий раз.

На десерт была подана шарлотка с миндалем и сладкое вкусное вино.

– Это сотерн? – спросила Лидия.

– Нет, старое немецкое вино с виноградников в долине Наэ.

Лидия вздохнула:

– Вино – тема любопытная, но для меня почти неизвестная.

Стефан нежно взглянул на нее:

– С радостью поделюсь с вами своими познаниями.

Не согласитесь ли после окончания съемок навестить меня в Мурдуа? Я покажу вам свои виноградники, и вы узнаете кое-что из этой области.

– С удовольствием.

– Я не хотел бы становиться между вами и Бернаром в этот трудный для вас обоих период. Но когда съемки закончатся и если позволят обстоятельства… – Стефан подал Лидии визитную карточку. – Буду очень рад, если позвоните.

Поцеловав Лидии руку, он отправил ее домой в своей машине. Наутро Стефан собирался в Женеву.

По дороге на Кэ де Л'0рлож машина попала в транспортную пробку, квартала два ползла со скоростью улитки, а потом вообще остановилась. Глядя на огни левого берега Сены, Лидия вспомнила первые месяцы в Париже с Джуно и Алексом. Теперь она жила на Иль-де-Сите.

В смене жилья прослеживалась определенная тенденция.

«Кто знает, – подумала она, – не прибьет ли меня после сегодняшнего вечера к более аристократическому правому берегу и не появится ли в моей жизни граф Стефан де ла Рош?»

Глава 13

Гардероб Лидии постепенно претерпевал изменения.

Позвонив матери, она сказала, что заинтересовалась парижской высокой модой. Та обрадовалась и прислала дочери деньги, дабы помочь ей сформировать новый облик.

Разумеется, Марджори Форест не догадывалась, почему Лидия внезапно ощутила влечение к элегантной одежде.

Бернар эту перемену заметил, однако истинная причина была неизвестна и ему. Сначала он подшучивал над Лидией. «Стефан де ла Рош, – говорил он, – типичный современный измельчавший аристократ. С ним за один уик-энд спятишь от скуки». Поскольку Лидия на это не реагировала, Бернар оставил ее в покое, решив, что она все поймет сама.

Частые ссоры не испортили их интимных отношений. Это не снимало проблем, но временно успокаивало обоих. Впрочем, Лидия все чаще избегала близости, либо допоздна засиживаясь с книгой, либо, напротив, рано ложилась, не дожидаясь Бернара.

Бернар не хотел терять Лидию, хотя никогда не признался бы ей в этом. Он был привязан к этой девушке и дорожил ею как актрисой. Просмотрев отснятые сцены, он уже не сомневался в ее незаурядном таланте. Порой Бернар пытался компенсировать нежностью дома резкость на съемочной площадке, но Лидия не верила ему и держалась холодно. Когда же она оттаивала и шла ему навстречу, уязвленный Бернар замыкался в себе.

Порой Лидия вспоминала о том, что любит Бернара, одержимого работой. В эти минуты ей казалось, что их совместная жизнь – такое же содружество режиссера и актрисы, как у Клода Шаброля и Стефани Одрэ, – сулит прекрасное будущее, но непредсказуемость Бернара порождала массу проблем. Они то и дело ссорились из-за профессиональных вопросов. Дома он тоже проявлял властность, слишком много требуя от нее, и принимал все как должное.

Между тем аристократизм Стефана де ла Роша пленял Лидию. Она никогда и никому не призналась бы в этом, но в ней проснулось желание сделать то, что надлежало по праву рождения, и порадовать родителей.

Когда-то Лидия отвергла все это. Мятеж не дал ей ничего – только пощекотал самолюбие. Сейчас Лидии хотелось вернуться домой с триумфом, вызвать одобрение и восхищение. Эта мысль соблазняла и успокаивала ее.

Понимая, что честолюбивые планы, связанные со Стефаном, пока не имеют реальных оснований, Лидия не раз возвращалась к проведенному с графом вечеру и думала о неиспользованных возможностях.

Осознав, что диплом Йеля уже не манит ее, Лидия сообщила Джуно о своем решении не возвращаться туда.

Джуно, конечно, расстроится, но Лидия не сомневалась, что приняла правильное решение.

Лидия устала. «Может, это анемия», – думала она.