Греховные уроки

Резко дергаю ее к себе и прижимаюсь губами к ее губам, с силой проталкивая язык внутрь, прежде чем она успевает остановить меня. Потребность поглотить её сводит меня с ума, так как я хотел сделать это снова с тех пор, как неделю назад мы впервые поцеловались в переулке возле бара.

Черт, думаю, в глубине души я хотел поцеловать ее гораздо дольше, даже если это отвратительно признавать. Ей не было восемнадцати, когда она показала мне, насколько она мазохистка. Теперь, когда это законно, я больше не сдерживаюсь.

Мой язык исследует её рот, ощупывая каждый сантиметр.

Камилла стонет, и я чувствую это до самых костей. Я сильнее сжимаю пальцы на ее горле, достаточно, чтобы перекрыть кислород и посмотреть, как она отреагирует на удушье. Сначала ее тело напрягается напротив моего, но затем она расслабляется и снова стонет. Звук настолько, блядь, сексуальный, что мне хочется трахнуть ее прямо здесь и сейчас, но я не должен торопиться.

Отстраняясь от нее, я сильно прикусываю ее губу, отчего она вскрикивает. Отпускаю ее горло, перемещаю пальцы к пуговицам на блузке, быстро расстегиваю их и впиваюсь зубами в ее ключицу.

От боли у нее вырывается стон, она хватается за край моего пиджака, чтобы удержаться на дрожащих ногах.

— Сэр, — дышит она, пытаясь отстраниться от меня.

Я не отступаю, крепко удерживая ее на месте, пока мои губы опускаются ниже, к груди, обрамленной белым бюстгальтером, который идеально подчеркивает тон ее кожи. Мои губы скользят по обнаженной ложбинке мягко, почти поцелуями. А затем я впиваюсь зубами в нежную кожу.

Камилла вскрикивает от неожиданности, пытаясь вырваться.

— Не сопротивляйся, malishka. — Я впиваюсь кончиками пальцев в ее бедра. — Я знаю, ты любишь боль не меньше, чем удовольствие.

Ее губы приоткрываются, как будто Камилла собирается что-то сказать, но она снова закрывает их.

— Это правда, — говорит она, качая головой. — Но когда Вы перестанете валять дурака и трахнете меня?

Нахальный вопрос поражает меня, и я отпускаю ее бедра, заглядывая в глаза.

— Это плохая идея, Камилла.

Не могу поверить, что она действительно этого хочет. Чтобы садист-профессор лишил ее девственности.

— Почему? — спрашивает она обиженным тоном, отступая на шаг. — И не говорите мне, что это потому, что я невинная девственница, которая не может справиться с Вами. — Ее губы поджимаются. — Очевидно, что, учитывая, как сильно мне нравится боль, я не так невинна, как Вы думаете.

Я резко подаюсь вперед и сильно кусаю ее за нижнюю губу, выпуская кровь и слизывая ее с кожи.

— Потому что я жажду вещей, которые большинство здравомыслящих людей никогда не поймут. Вещей, за которые они отправили бы меня в тюрьму.

Я хочу попробовать на вкус ее кровь и разрисовать ею ее кожу. Создать шедевр боли и страданий на самом прекрасном живом холсте, который я когда-либо встречал.

— Моя одержимость причинением боли глубока и гораздо более извращенна, чем ты можешь представить в своих самых смелых мечтах или самых темных кошмарах.

От страха ее радужки расширяются, но Камилла не отводит взгляд.

— Покажите мне, и мы узнаем, справлюсь я с этим или нет.

Я сжимаю челюсть.

— Дело не только в этом. Ты девственница, а девственницы, как известно, привязываются к их первому половому партнеру. — Я сужаю глаза. — Секс для меня — это всего лишь сделка. Золотое правило — я никогда не формирую привязанностей.

Камилла пытается скрыть свое разочарование и терпит поразительную неудачу, когда говорит:

— Мне все равно.

Нет сомнений, что это ложь, что должно послужить мне сигналом прекратить всё.

— Девственницы слишком навязчивы. Это просто факт.

Я отворачиваюсь от нее, понимая, что лишить Камиллу девственности было бы огромной ошибкой. Это открыло бы ящик Пандоры.

— Что Вы хотите сказать? — Спрашивает она, в голосе слышится то, что я могу описать только как боль — эмоциональную боль. Такую, которой я собирался избежать, убедившись, что не лишу ее девственности, и все же каким-то образом она уже подсела на меня.

Я не смотрю на нее.

— Я говорю, что продолжать было бы ошибкой.

Слова идут вразрез с моими первобытными инстинктами, требующими погубить красивую девушку позади меня, но я знаю, что это к лучшему.

Камилла хватает меня за плечо и сжимает.

— Сэр.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

Она проводит рукой вниз по моей груди, а затем опускается на пресс, удерживая мой взгляд, медово-карие глаза пылают решимостью. Ясно, что она так просто не отступит.

— Пожалуйста.

Ее рука опускается еще ниже, она хватает конец моего ремня и расстегивает его, ни на секунду не отводя от меня глаз.

— Пожалуйста что?

— Пожалуйста, трахните меня, сэр, — выдыхает она, ее голос едва громче шепота.

Я позволяю ей расстегнуть молнию на моих штанах, а затем чувствую, как ее маленькая ручка скользит в них, обхватывая твердый член через трусы. Ее глаза расширяются, когда она проводит рукой вверх и вниз по всей длине. Она сжимает его, и тогда я срываюсь, выдергиваю ее руку из штанов и поднимаю над головой.