Грехи отцов. Том 2

Пустые слова, которыми обмениваются посторонние люди, отдаленно знакомые в течение нескольких десятилетий. Взглянув на Вики глазами Скотта, я увидел лишь дочь Корнелиуса Ван Зейла, неугомонную недовольную женщину, которая ушла от человека, любившего ее, и ныне бесцельно прожигающую свою жизнь в богатых ночных заведениях Манхэттена. Корнелиус уже отказался читать газеты с колонками сплетен и недавно, к моему глубокому облегчению, решил, что больше не будет обсуждать со мной поведение своей дочери.

— Как папа? — спросила она. — Я давно с ним не виделась.

— У него все в порядке.

После нескольких месяцев хлопот и неразберихи, Корнелиус наконец переехал в квартиру, расположенную на трех этажах нового жилого дома на Пятой авеню. Частично этот переезд он устроил в пику Вики, которая отказалась жить вместе с ним в особняке Ван Зейлов, а частично из-за практических соображений, поняв, что стало невыгодно поддерживать частное владение на Пятой авеню. Кроме того, я подозреваю, что Алисии захотелось перемен, а Корнелиус поспешил задобрить ее после волнений, связанных с отъездом Себастьяна в Европу. Особняк Ван Зейлов, теперь необитаемый за исключением охраны, предназначался для размещения Художественного фонда Ван Зейла и вскоре должен был открыться для публики. Ходили слухи, что на открытие должна приехать сама миссис Джон Ф. Кеннеди.

— Я полагаю, что Корнелиус и Алисия с удовольствием обустраивают свою новую квартиру, — сказал я Вики.

— Да, но я уверена, что они превратят ее в настоящий кошмар — у папы такой ужасный вкус. Ты видел эти чудовищные новые шахматы, в которых каждая пешка — астронавт? Он специально заказал их в честь речи президента, в которой говорилось о запуске человека на Луну.

— Я не только видел эти шахматы, — я в них играл! О, извини меня, Вики…

Вечеринка продолжала гудеть, скучная для непьющего, напрасная трата времени, усилий и денег, но после того, как я покинул ее, я долго вспоминал Вики, смеющуюся среди группы мужчин, один из которых наливал в ее бокал мартини.

Глава вторая

— Забавно наблюдать, как Кевин все время ездит в Вашингтон, чтобы выразить свое почтение клану Кеннеди в их современной версии Камелота[4], — сказал Джейк Рейшман, чтобы оживить наш неофициальный разговор, который всегда предшествовал деловым беседам. — На самом деле, мне смешно смотреть, как эти Кеннеди ведут себя, будто они королевские особы. Я вспоминаю, что в моей юности, когда Джо Кеннеди богател быстрее всех на Уолл-стрит…

…Нет, я заказал полбутылки вина, а не целую, и принесите еще имбирного пива для этого джентльмена. Что происходит с этим рестораном? Можно ли здесь получить в точности то, что вы заказали? И эти устрицы очень жесткие — заберите их обратно.

Джейк просто одержим своими деловыми завтраками в дорогих центральных ресторанах, где у него больше возможностей проявить свой деспотизм, чем в столовой для партнеров в своем банке или в одном из клубов, которым приходится терпеть его членство. Став лысеющим располневшим пожилым человеком, он без усилий распространяет вокруг себя ауру леденящего недовольства.

— Не вижу ничего странного в желании Кеннеди впрыснуть немного культуры в Вашингтон, Джейк. Когда кельты приходят к власти, они обычно обращаются к культуре. Вот почему писатели и художники всегда занимали высокое положение в кельтском обществе.

— Ты хочешь, чтобы я был доброжелательным и приветствовал перемену, которую Кеннеди внесли своим приходом к власти в многолетнее царствие англосаксонских обывателей в Белом Доме. Ну, хорошо, я буду доброжелательным. Но по-моему, за этим старательно навязанным нам кельтским образом нет ничего, кроме вереницы обычных американских манипуляций с богатством и властью. Кстати, говоря о его величестве долларе… — Я приготовился перейти к делу. — …Я должен тебе сказать, Скотт, я все еще серьезно обеспокоен будущими отношениями между нашими банкирскими домами. Как ты, должно быть, догадываешься, я имею в виду деятельность вашего Лондонского филиала.

На Джейке был костюм серого цвета, того же оттенка, что и небо за длинными окнами ресторана, и его глаза тоже казались серыми, но это была простая игра света. Его некрасивые короткие пальцы крошили кусок хлеба, пока он говорил ровным голосом со стальными нотками; он мог заставить даже комплимент звучать как угрозу.

— Уже три года, как Нейл отправил Себастьяна в Лондон, и что же произошло? Себастьян пробил себе дорогу к самым высоким должностям — без сомнения, режиссура здесь принадлежит Нейлу: он во что бы то ни стало стремился угодить Алисии, — и прежде чем я успел оглянуться, Себастьян начал стараться строить всевозможные препятствия для моего нового филиала в Лондоне! Ну вот, можешь сказать своему боссу, что я по горло сыт Себастьяном Фоксуорсом, который переманивает моих клиентов. Я очень зол.

— Согласен, это досадная случайность…