Грехи отцов. Том 1

Он был очень маленьким, с бледным, продолговатым личиком и походил на одну из восковых кукол моей сестры Эмили, с которыми она играла в детстве в Веллетрии. С трудом верилось, что это завернутое в белое больничное одеяло, беспомощное существо, станет взрослым человеком, с которым можно будет обсуждать проблемы рынка ценных бумаг. На минуту я представил его высоким, как Сэм, но внешне похожим на меня, сидящим в моем кресле в офисе, утверждающим очередной закон на очередном собрании компаньонов, управляющим Художественным фондом Ван Зейла, сообщающим прессе всякую чепуху, заказывающим новый «кадиллак» и делающим несчастной какую-нибудь хорошенькую женщину; Пол Корнелиус Ван Зейл III (поскольку позже он, конечно, возьмет мою фамилию), банкир, филантроп, покровитель художников, моя гордость и поддержка в том далеком будущем, когда я превращусь в высохшего, лысого, беззубого старика, коротающего свои последние дни в жутком уединении замка где-нибудь в Аризоне.

— Мы собираемся назвать его Эрик Дитер, — произнесла Вики, разглядывая ребенка, лежащего у нее на руках, — или просто Эрик. О, няня, возьмите его, пожалуйста. И если можно, принесите вазу для цветов.

Облокотясь на подушки, она с отсутствующим видом теребила один из цветков, которые в изобилии стояли возле кровати. — Как я говорила…

— Эрик Дитер? — переспросил я.

— Подождите, няня, — прервала меня Алисия, — Вики, может быть твой папа хочет немного подержать ребенка.

— Боже мой, Алисия, мужчинам это совсем неинтересно! Все, что они знают о новорожденных, так только то, что это маленькие мокрые кулечки, которые писают в самый неподходящий момент.

— Эрик Дитер? — повторил я.

— Вики, здесь не время и не место для этого отвратительного современного цинизма, да к тому же по отношению к самому прекрасному, к самому чудесному, что есть на свете…

— О, Боже, может быть, мы прервемся на рекламную паузу?

— Эрик Дитер? — завопил я.

Они разом подпрыгнули. Няня чуть не выронила ребенка.

— Дайте его мне, няня, — сказала Алисия, забирая сверток из рук няни и держа его с чувством величайшей ответственности. — А теперь, пожалуйста, оставьте нас. В ближайшее время миссис Келлер ничего не потребуется.

— Подожди, — закричала Вики, почти так же громко, как до этого я. — Разве я говорила, что ты можешь держать его. Я запрещаю тебе командовать им. Он мой, и ты вовсе не будешь им распоряжаться по своему усмотрению.

В эту минуту в комнате появился Сэм с охапкой желтых роз. Более подходящего момента выбрать было нельзя.

— О, Боже, — воскликнула со слезами Вики, — опять эти цветы! Я начинаю чувствовать себя машиной, которую вместо бензина надо заправлять букетами! Немедленно заберите их отсюда и оставьте меня одну. Уходите! Все!

И пока мы молча в изумлении смотрели на нее, она сползла вниз по подушкам и накрылась с головой одеялом.

— Пожалуйста, выйдите, — вежливо обратилась Алисия к ставшей пунцовой няне.

Я растерянно поглаживал небольшие холмики, прикрытые одеялом.

— Вики, дорогая, прости нас, пожалуйста, мы не хотели тебя расстроить…

— Я думаю, тебе лучше уйти, — сказал Сэм, подходя к кровати Вики.

— Но…

— Пойдем, Корнелиус, — произнесла Алисия голосом школьной наставницы.

Из-под одеяла доносились приглушенные всхлипывания.

— Вики, солнышко, — мне ужасно хотелось сдернуть одеяло, — все в порядке, конечно, ты можешь назвать его Эрик Дитер.

Сэм тихо дотронулся до моей руки.

— Уходи, Нейл.

— Но…

— Она моя жена, а не твоя. Уходи.

— Пошел ты к черту! — разозлился я.

На лице Алисии появилось выражение ужаса — за девятнадцать лет нашей супружеской жизни она впервые видела меня в таком состоянии.

Одеяло поднялось.

— Если вы не прекратите ссориться, — закричала Вики, — я убегу из этой больницы, у меня начнется кровотечение, и я умру!

Дверь широко распахнулась, и в палате появились два врача в сопровождении няни.

— Что здесь происходит? Что за шум? — главный врач окинул нас холодным презрительным взглядом. — Пожалуйста, оставьте нас с пациентом одних.

Мы тихо вышли в коридор, Сэм все еще держал в руках букет желтых роз, а Алисия — ребенка.

— Ну что, добился своего? — яростно прошипел Сэм.

— Это была безобразная сцена, Корнелиус, — подтвердила Алисия ледяным тоном.

Сказав шоферу, чтобы он подождал Алисию, я отпустил телохранителя, а сам отправился из больницы, которая находилась в Ист-Сайде, пешком. Впереди виднелись темные деревья парка, но они оказались гораздо дальше, чем я предполагал, и, в конце концов окончательно потеряв терпение, я вскочил в проходящий мимо автобус. После того, как мне исполнилось восемнадцать лет, я не ездил в общественном транспорте, и в первый момент даже наслаждался непривычной близостью усталых, но не очень опрятных попутчиков; но вскоре я понял, что так же одинок в автобусе, как и с Алисией на заднем сиденье моего «кадиллака», и, с трудом протиснувшись к выходу, со вздохом облегчения я вышел на остановке в конце парка.