Грехи отцов Том 1

Я поднялся, чтобы проводить ее до дверей.

— Я хочу попросить тебя об одном маленьком одолжении, — сказал я спокойно. — Могу я купить одну из твоих картин? Я хочу купить ту, на которой изображена улица с горой мусора на заднем плане и маленькой белой церковью на холме.

Наступила полная тишина. Посмотрев на нее, я увидел, что она стоит недвижимо, и бесстрастно подумал, как должно быть странно мы выглядим вместе — она в своем строгом черном костюме и я, неуклюжий, в своей жеваной пижаме.

Внезапно она разрыдалась, слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам, но она ничего не отвечала.

Я спросил:

— Ты ее продала?

Она кивнула и стала искать платок в сумке.

— Сколько картин он купил?

— Все!

— Когда будет выставка?

— Осенью... в его галерее. Он собирается представить коллекцию американских примитивистов.

— Н-да. Мои поздравления!

— О Сэм, дорогой.

— Не волнуйся, — ответил я, — я не буду спрашивать, обещал ли он тебе выставку до того, как вы переспали, или после. Прощай, Тереза. Мы больше не будем любовниками, но, я надеюсь, останемся друзьями. И если тебя прижмет жизнь, ты просто позвони, и я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе. Поверь мне, тем, кто связался с Корнелиусом Ван Зейлом необходима поддержка.

Он купил ее.

Я принял душ, тщательно побрился, надел свой лучший серый костюм, накрахмаленную белую рубашку и свой любимый темно-синий галстук.

Я мог бы его простить, если бы их объединил внезапный общий интерес к искусству. Я мог бы его простить, если бы это была любовь с первого взгляда, что не реально, но возможно. Я даже мог бы его простить, если бы в ее спальне он открыл для себя некое волшебство, недостижимое более нигде. Но Корнелиус был богат и красив. Он мог иметь любую женщину, которую захотел, для удовлетворения тех сексуальных потребностей, которые не утоляла его жена. У него не было необходимости отнимать у меня Терезу, разрушая ее неповторимый образ и превращая в неуклюжую стеснительную женщину в черном, которую я с трудом узнал. Правда состояла в том, что он увидел, очаровал и завладел ею, как если бы она была картиной Кандинского, висящей у него в офисе. Я вспомнил Пола Ван Зейла, одержимого навязчивой идеей заполнить, внедрить в чистые и восприимчивые умы своих протеже собственный цинизм, и увидел, каким я был дураком, когда вовлек ее в испорченный мир Пола Ван Зейла. С иронией я вспомнил, что долгое время всерьез и не думал о женитьбе на ней, так как не считал ее подходящей для этого мира. Теперь благодаря Корнелиусу она приспособилась, и очень хорошо приспособилась.

Я завязал галстук, причесался, постаравшись сделать прямой пробор, и когда закончил, скрупулезно осмотрел себя в зеркале. Я был безукоризненно одет, тщательно подстрижен и отлично гармонировал со своим роскошным пентхаузом. Выйдя из спальни, я вернулся в гостиную допить бренди.

Дождь прошел. Облака рассеялись и открыли блестящую махину Крейслер-Билдинга. Мгновение я смотрел в окно как в свое прошлое, пытаясь увидеть себя тем молодым человеком, каким я был в Бар-Харборе. Но молодой человек канул в лету. И я уже плохо помню свою прежнюю жизнь. Дорога к ней была забита грязью, через которую мне пришлось пройти к своей американской мечте. Прошлого не вернуть. Я мог вернуть его с помощью Терезы, но она ушла, не вынеся всей той грязи. И сколько бы раз впоследствии я не возвращался в Бар-Харбор, я никогда не вернусь домой. Прошлое было похоронено. Осталось только будущее.

У меня была одна, только одна мысль. Я громко сказал Крейслер-Билдингу: «Ему не удастся избежать этого». А себе сказал: «Я заставлю его заплатить».

Германия может подождать. Германия потом, в конце, а теперь мне надо раздать долги своему прошлому. Сейчас я займусь не работой для Управления экономического сотрудничества, а непосредственно Корнелиусом Ван Зейлом.

Я вспомнил, что говорил мне Корнелиус в прошлом по поводу каких-то неприятных моментов:

— Когда имеешь дело с врагом, всегда целься в ахиллесову пяту.

Я размышлял об ахиллесовой пяте Корнелиуса. Я долго думал об этом.

Конечно же, я не причиню ей никакого вреда. Как я смогу? Мне было бы приятно заботиться о каком-нибудь милом, привлекательном существе с жизнерадостным характером. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она стала самой счастливой девушкой в Нью-Йорке. У нее будет красивый дом, много прислуга, счет у Тиффани, ребенок хоть каждый год, все как в раю. Вообще-то женатым быть неплохо, и мне с такой молодой женой, как Вики, будут завидовать все мои друзья. Я представил выражение лица моей мамы, когда она увидит своего первого внука. Я представил идиллическую картину нашей свадьбы и медового месяца. Я представил ужины при свечах с женой в годовщину нашей свадьбы, на которую я буду дарить ей бриллианты, меха и все, что она пожелает.