Грехи купидона

Во второй раз я ее не подведу.

Она смогла вернуть меня, и я вместе с ее генфинами сделаю то же самое для нее. Если и был момент, когда она нуждалась в нас, то сейчас. Ей нужна ее стая, чтобы заякориться и вернуться домой. И мы это сделаем. Неважно, сколько времени это займет.

Глава 55

Я помню, как я впервые попала в загробный мир.

Я парила. Очень долго. Точно так же, как сейчас.

Вокруг было абсолютное ничто. Ожидания ничего. Существования ничем. Я не знаю, как долго я ждала в этом ничто, потому что потом просто внезапно появилось что-то.

И это что-то потянуло меня.

Я забыла об этом до сегодняшнего дня. Теперь, когда я снова застряла в этом ничто, то вспомнила. Потому что возникла та же тяга.

Меня тянет сквозь эфир, пока я не оказываюсь в окружении четырех теней. Я не вижу ни тел, ни лиц – только неясные формы из теней. Но внутри этих теней плавают нити, и эти нити, как я понимаю, пытаются дотянуться до меня.

Нити клубятся, развеваются и плывут, и все это время я чувствую, как они зовут меня. Когда я смотрю вниз на свою собственную форму из тени, то вижу такую же завязанную узлом нить, которая пытается дотянуться до них в ответ. Она почернела и выглядит ослабленной, но она есть.

Я знаю, что если моя нить коснется этих нитей, то все будет хорошо. Я не знаю, как и почему, но это единственная уверенная мысль, которая у меня есть.

Чтобы дотянуться до них, требуются огромные усилия. На это уходит каждая унция моей силы и воли. Нити тоже тянутся ко мне, пульсируя жизнью в оттенках белого, и чем ближе я подбираюсь, тем сильнее начинает светиться и моя собственная нить.

В тот момент, когда нити соприкасаются, меня выдергивает из ничего.

Глава 56

Я моргаю, открывая глаза, и вижу над собой четыре фигуры в тени. Что-то светится? Я снова моргаю, давая глазам привыкнуть, и мое зрение проясняется достаточно, чтобы разглядеть четыре мои пары, которые смотрят на меня сверху вниз.

Из каждого рта вырывается выдох облегчения, а затем суровый Эверт обхватывает мое лицо руками.

– Никогда, твою мать, больше так не делай, – говорит он сердито, но я вижу страх в его глазах.

Я пытаюсь сесть, и Силред с Окотом помогают мне. Я оглядываюсь и понимаю, что нахожусь в незнакомой комнате. Кровать большая и отделана белым и золотым. Каменный пол отполирован, но окрашенные стены немного потускнели от возраста. Справа от меня открыто окно, и я слышу пение птиц на рассвете.

Окот видит вопрос в моих глазах и говорит.

– Ты в моем доме, – объясняет он. – Ты здесь уже три дня.

– Узы, – говорю я, мое горло саднит с непривычки. – Это они притянули меня обратно к вам. Я почувствовала.

Силред кивает.

– Помнишь, что сказали Плик и Плак? Твоя жизнь связана с нашей. Мы не дадим тебе умереть.

Я медленно киваю, пытаясь все вспомнить. В голове крутятся воспоминания, и когда я начинаю вспоминать битву, мои глаза устремляются на Ронака.

– Белрен?

Ребята обмениваются взглядами, а затем Ронак медленно качает головой.

– Погиб.

– Нет, – я шокированно закрываю рот рукой.

Я не могу поверить, что он прыгнул перед Лекс и принял на себя удар принца.

– Мне жаль.

– Где она? – спрашиваю я.

– Она здесь, – отвечает Силред, понимая, что я спрашиваю о Лекс. – Я схожу за ней.

Он исчезает из комнаты, и, хотя я боюсь ответа на свой следующий вопрос, я должна спросить.

– Принц. Я…?

– Да, – с гордостью отвечает Эверт. – Ты убила этого засранца Стрелой Любви, попав прямо в его гребаное сердце. Поэтическая справедливость, как по мне.

Ронак добавляет:

– Генфины сожгли его тело и сбросили обугленный труп с края острова. Ритуал наложения позора за его деяния против фейри.

Я провожу рукой по волосам, но, несмотря на то, что я сколько времени моталась по этому миру, а потом лежала в кровати три дня, мои пальцы не находят ни одной спутанной пряди. У меня такое чувство, что мой милый Окот ухаживал за мной, пока меня не было. – Принц наконец-то мертв. Но что с королем?

– Тоже мертв. Его нашли в посевах. Он истлел, использовав слишком много магии.

Я рада, что они оба мертвы, но я не испытываю настоящего облегчения. Вместо этого я просто чувствую усталость.

– А принцесса?

– Ушла, – отвечает Ронак, сердито качая головой. – Ее ищут разведчики, но ее нигде нет. Брауни ушли с ней, и мы почти уверены, что она забрала с собой и Бенисию. – Ронак проводит рукой по своей бороде. – Этот ублюдок Чосел тоже пропал.

Часть меня злится на принцессу за то, что она предала нас. И все же другая часть сочувствует, потому что я знаю, как сильно она любила ту фейри, и кто знает, что бы я сделала на ее месте? Если бы у принца была моя стая, я, возможно, тоже предала бы восстание. Вы сделаете многое для тех, кого любите. Даже плохое. Хорошие люди способны на плохие поступки, так же как плохие – на хорошие. В каждом конкретном случае никто не может сказать наверняка.

– Кто управляет королевством? – спрашиваю я.

– Ну, других наследников короны не было. Несколько высокопоставленных дворян-фейри пытались занять трон, но силы восстания не позволили. Скоро должны состояться выборы.