Грех во спасение

Поэтому, когда Михаил Павлович слегка кивнул ей головой, давая знак подойти к Государю, Маша едва держалась на ногах и с трудом преодолела небольшое расстояние до крыльца. Склонившись в поклоне, она подала свое письмо Николаю. Император сердито взглянул на нее и недовольным тоном отрывисто спросил:

– Что вам угодно?

Маша поклонилась еще раз и ответила:

– Ваше Величество, осмелюсь просить вашего милостивого разрешения следовать в ссылку за государственным преступником Гагариновым.

Николай вздернул в удивлении брови и посмотрел сначала на стоящего рядом графа Лобанова, потом снова на Машу:

– Вероятно, вы не совсем точно представляете, что вас ожидает. Уверен, вы будете там несчастны.

– Я знаю, Государь, но я готова на все.

Император сделал знак кому-то из адъютантов взять письмо и вдруг, слегка склонив голову и улыбнувшись одними глазами, произнес:

– Сударыня, я восхищен вашим упрямством и способностью привлечь в свои союзники таких влиятельных особ, как его высочество или граф Лобанов. Нужно отметить, они достаточно активно радеют за успех вашего предприятия. – И, сделав несколько шагов к коляске, император опять слегка поклонился и, глядя Маше прямо в глаза, сказал: – Учтите, я велел усилить караул в Петропавловской крепости, и теперь туда и муха без разрешения не проникнет.

Маша побледнела, хотела что-то ответить, но император жестом показал, что разговор окончен, быстро прошел к коляске, опять обернулся в ее сторону и, поклонившись в третий раз, сел в экипаж и уехал.

Маша не придала никакого значения этим поклонам, отнеся их на счет вежливости императора, но Мюллер, помогая ей выбраться из толпы, был в совершеннейшем восторге и без конца повторял, следуя перед ней и раздвигая руками загородивших дорогу многочисленных зевак:

– Господи, сам Государь приветствовал вас! Il est ?tonnant,[26] но Его Величество целых три раза поклонился обыкновенной девице!

Эти события несколько обрадовали и утешили Машу, тем более что после обеда Мюллер вновь прибежал к ней с сияющим лицом, поздравил и заверил, что дело ее выиграно. Государь за обедом только и говорил о Маше, отметил ее красоту и особое очарование и со смехом рассказал присутствующим за обедом офицерам, как эта девочка приступом взяла Петропавловскую крепость, чтобы только повидать своего жениха, причем не побоялась ледохода и переправилась на лодке через Неву. Восхищенный ее смелостью император велел не наказывать караул, потому что, окажись он на их месте, поступил бы не менее благородно.

При этих словах Маша вздохнула с облегчением, так как испугалась за судьбу людей, которых своим безрассудным поступком чуть было не подвела под строгое наказание.

Мюллер продолжал рассказывать о том, в каком необычайно хорошем расположении духа был Государь, много шутил, улыбался и все время говорил Мюллеру, стоявшему за его стулом:

– Mais vous voulez donc nous faire mourir, mon cher, ? force de nous faire trop bien manger![27]

Маша слушала Мюллера вполуха, думая, как вновь обратиться к графу Лобанову или к великому князю Михаилу Павловичу, чтобы узнать более подробно о решении Государя и одновременно поблагодарить их за участие.

Но граф уже через два часа после обеда прислал за ней коляску и очень учтиво, с холодной строгой улыбкой на устах, пересказал ей слово в слово то, о чем она уже знала от Мюллера, добавив также, что уверен в ее успехе, и тут же передал Маше просьбу великого князя непременно встретиться с ним сегодня вечером.

Маша поблагодарила графа за помощь, получила в ответ заверения в его готовности и дальше всячески содействовать ее делу и распрощалась с ним навсегда, по крайней мере, она считала, что навсегда.

Спустившись с крыльца, она в сопровождении Антона быстро прошла по двору, не подозревая, что граф Лобанов стоит за шторой и сквозь узкую щель наблюдает за ней...

Слова Лобанова несколько успокоили ее, но теперь прибавилась новая забота. Вечером ей предстояло быть на приеме у великого князя, но Машу смущало, что она должна идти к нему одна. Ни Мюллер, ни Окуневский, занятые своими делами, не могли сопровождать ее, и, недолго думая, Маша решила взять с собой Антона.

К ее удивлению, в апартаменты князя вела прескверная лестница, очевидно разбитая множеством сапог, пробегавших по ней вверх-вниз по тысяче раз в день. Тем не менее она успешно поднялась на второй этаж и остановилась, пораженная количеством военных, заполнивших, казалось, все комнаты.

Преодолев робость, Маша закуталась в шаль, надвинула на глаза шляпку и быстрым шагом миновала анфиладу комнат. Тут же к ней подбежал один из адъютантов и сказал, что его высочество не сможет принять госпожу Резванову, так как Государь покидает Вязьму.

– Но его высочество желал меня видеть! – сказала Маша, и в этот момент князь быстро подошел к ней и негромко произнес: