Грех

Нажав на отбой, я покрутил в руках телефон, а после с силой бросил его о стену. Аппарат разлетелся на десятки осколков. Едва стоя на ногах, я вышел из церкви и, сев за руль, нажал до упора педаль газа. Грузовик, конечно не Феррари, но скорость набрал неплохую. Доехав до нужного места, я постучал. Дверь открылась сама, и моему взору предстала шокирующая картина. Верхом на бывшем друге скакала маленькая черноволосая брюнетка. Развратно постанывая, она гладила свою грудь.

Засовывая пальцы в свою плоть, она сжимала член Маркуса руками, проталкивая его всё дальше. Мой взгляд упал на пол, туда, где валялось разорванное мною красное платье.

Маркус оскалился, посмотрев на меня, и отвратительно захохотал. Он крепче прижал девушку к себе. Впиваясь губами в полную грудь. И натягивая её на свой член до упора. Та извивалась и стонала, наслаждаясь близостью моего друга. Он терзал её лоно с какой-то звериной яростью. Но брюнетка лишь ускорила темп, ударяясь упругими ягодицами о бёдра моего приятеля.

Я не мог этого видеть. На полусогнутых ногах я плёлся к выходу, задыхаясь от боли. Если бы я на секунду задержался, я бы увидел, что это совсем не моя девочка. А обычная проститутка, которую Маркус снял на ночь. Но перед глазами снова промелькнуло красное платье. Откуда оно у него?

Я ехал домой, точно зная, что её там нет. Ведь она прекрасно проводит время с моим бывшим другом. Я ударил по стене. Послышался хруст сломанной кости, но боли сейчас я не чувствовал. Собрав самое необходимое, вышел из дома и снова сев пьяным за руль поехал в тот же отель, чтобы снять себе номер. Перед тем как уйти, я оставил ей записку, где говорил о том, что ей не нужно выезжать из дома. Что он оплачен на год вперед. Я просил её подумать о сестре.

К Джен я не вернусь. Ни за что. Но история моей первой, единственной и очень недолгой любви сейчас завершалась. Оглянувшись в последний раз на дом, я завёл мотор и навсегда попрощался с маленькой испанской девушкой.

Сняв номер в отеле, я достал простенький сотовый и позвонил единственному человеку, который мог мне помочь.

Доминик учился со мной в семинарии и всё никак не мог получить распределение. Сейчас у него была возможность послужить людям и Богу. Я же навсегда решил покончить с церковью. Мой грех был непростительным. Я пробуду здесь еще месяца три и вернусь в Лос-Анджелес. Подальше от неё и этого проклятого места.

Глава 14

Стивен

Доминик Прайс. Единственный человек, с которым я находил общий язык, учась в семинарии. Мы делили на двоих комнату и рассказывали друг другу всё. В свои 26 лет Доминик принял сан. И единственной причиной тому, что он ещё не получил распределение на службу, было то, что он холост. Община предпочитала более зрелых пасторов, которые уезжали на службу с жёнами. Предполагалось, что жена станет другом и помощником. Будет верной мужу и церкви.

Подумав об этом, я вспомнил собственную жену и горько улыбнулся. Она никак не соответствовала данному стереотипу. В голове тут же возник образ черноволосой девушки, которая вырвала моё ещё бьющееся сердце и растоптала на грязном полу дешёвого бара.

Я встал, умыл лицо холодной водой, пытаясь прогнать навязчивое видение, которое вызывало боль. Дикую, жгучую, невыносимую боль. Стукнув по мраморной столешнице в кухне гостиничного номера, я вернулся к мыслям о друге.

В отличии от меня, Доминик был консерватором. Считал отношения вне брака неприемлемыми и губительными. И, видимо, был прав.

Мой ночной звонок воодушевил друга, и тот пообещал вылететь первым рейсом. Вопросов он не задавал, но я знал, что придётся рассказать ему абсолютно всё, не скрывая даже самых пикантных подробностей.

Дорога от Лос-Анджелеса до Севильи была длинной. Достать прямой билет практически нереально. Даже с одной пересадкой в Мадриде, Доминик будет здесь не ранее, чем через 38 часов.

Спустившись к стойке администратора, я спросил, где находится ближайший бар. Такой, чтобы можно было выпить и посидеть одному.

Так я очутился за барной стойкой дорогого и неплохого, на мой взгляд, бара BOCAO. Снова Скотч. Потом ещё и ещё. Не помню, как добрался до отеля. Я вообще ничего не помнил об этом вечере. Проснулся ночью. Во рту горело, и я залез в мини бар за бутылкой содовой. Голова раскалывалась от выпитого. Вернувшись в постель, я обнаружил, что не один. На белой простыне, мирно посапывая, спала обнажённая брюнетка. Лайла? Развернув её лицом к себе, я в ужасе осознал, что произошло. Девушка была мне незнакома.

Я просто притащил в номер проститутку. Поняв это, я не стал церемониться. Разбудил её и, заплатив, выпроводил туда, откуда она пришла. Стало противно. Я долго стоял в душе, пытаясь смыть с себя остатки этой ночи. Чувство вины перед девочкой, которую я бросил в переулке, прожигало в ледяном сердце огромную дыру. И заполнить ее могла лишь она. Но снова и снова я вспоминал треклятое платье на полу в номере Маркуса.