Грейуорен

Ниалл почувствовал облегчение.

Не потому, что она предложила убийство, а потому что Ниалл понял, она действительно его любит. Он не знал, почему это не пришло ему в голову раньше, ведь совсем не важно, что она испытывает привязанность не так же, как он. Любовь для нее выражалась в признании, что она чувствует иначе, но доверяет ему эту правду. Ее любовь проявлялась в том, что она хотела, чтобы Ниалл узнал ее настоящую, а не любил ту маску, которую Мор носила ради него. Возможно, ее чувства никогда не станут похожими на те, что он ей дарил, но это не меняло их сути.

– А нам обязательно его убивать? – спросил Ниалл. – Может, просто отправим его куда-нибудь подальше? Откажемся от него?

– В нем слишком много силы, – ответила она. – Как думаешь, что может произойти, если на него наткнется злой сновидец и использует его в недобрых целях? Что если он решит приснить ядерную бомбу? Представляешь, что произойдет, если он это сделает?

С такой точки зрения ситуация казалась очевидной. Грезы Ниалла чаще всего были столь причудливыми и бессмысленными, что ему не приходило в голову, что кто-то другой с помощью этой силы может представлять опасность для остального мира. Ронан представлял собой не просто воплощение древнего существа, когда-то обитавшего в Лесу. Ронан мог стать оружием или тем, кто владеет оружием.

Идея казалась ужасной, но надо было что-то предпринимать, пока ребенок не вырос.

Однако войдя в комнату, где спал Ронан, они обнаружили, что он не один.

С ним был Диклан. Мальчик свернулся калачиком рядом с малышом и положил ладошку ему на бок. Они решили, что их сын спит, но стоило половице скрипнуть под ногой Ниалла, как Диклан распахнул глаза. Он так пристально посмотрел на родителей, что они невольно поежились от стыда. Разумеется, Диклан ни о чем не догадался, его лицо всегда имело такое выражение, даже когда он был совсем маленьким.

– Ему было одиноко, – объяснил Диклан.

– Откуда ты знаешь? – спросил Ниалл.

Диклан осторожно отодвинулся от ребенка и подошел к родителям.

– Он плакал.

Ниалл запустил руку в кудри Диклана, стараясь вести себя легко и непринужденно.

– Я ничего не слышал.

Диклан ответил несколько надменно:

– Он плакал молча.

Ниалл и Мор занервничали. Вскоре они отправили Диклана спать в его комнату, а сами еще долго сидели молча. Затем они спорили.

Любовь все меняла. Ниалл не успел привязаться к странному, опасному ребенку, но он любил своего сына, а его сын любил Ронана.

Итак, Ронан остался в живых.

И Амбары разбогатели.

На ферме деньги тратятся иначе. Достаток здесь не бросается в глаза, а статус не играет роли. Но все же, когда после долгих лет застоя появляется излишек средств, это бывает заметным. Заборы в три доски становятся заборами в четыре крашеных доски. У крыш появляются четкие, аккуратные края. В хлеву заводятся мыши, привлеченные мешками зерна и перспективой сытой жизни. Стада растут, потому что не нужно сразу продавать телят. Появляются животные не для работы, вроде декоративных пород уток, пузатых свинок и собак. Мебель в доме фермера становится все более удобной и красивой. А бытовая техника – все современней. Кафель и светильники отныне приобретают экзотические формы, их заказывают издалека из-за красоты, а не в погоне за дешевизной.

Обычно, когда фермер процветает, он нанимает работников, чтобы иметь возможность путешествовать, оставляя хозяйство в надежных руках. Но большинство ферм не хранили столько тайн, сколько Амбары, полные брошенных за ненадобностью грез. Поэтому сперва их хозяйство разрослось в погоне за идеалом фермы из фантазий Ниалла, а потом снова уменьшилось, когда животных, которых нельзя оставить одних на несколько дней, пришлось продать. Но они заменили их присненными версиями, которых не беспокоило одиночество.

Поездки стали вынужденной мерой, ведь семья Линч не хотела прекратить свое существование. Мор часто уезжала по работе с Боудиккой. Она говорила, что поездки помогают узнать, какие вещи пользуются спросом, подсмотреть идеи новых необычных безделушек, чтобы позже их приснить. Все это было ложью. Боудикка лишь хотела, чтобы она продолжала видеть сны, пронизанные тайной болью, и Мор прекрасно с этим справлялась.

Но…

Ронан.

Ронан.

Ронан.

Вот настоящая причина, по которой Мор уезжала. Диклан и Ронан подрастали, а Ниалл души не чаял в своих мальчиках. Он влюбился в них окончательно и бесповоротно, так что и представить не мог, что сможет так любить кого-то другого, даже Мор. Они были его сыновьями, он был их отцом, а вместе они были семьей. Он воспитывал их мужчинами по своему образу и подобию, и мальчики любили его за это.

А Мор любила только Диклана. Она никогда не смогла бы полюбить Ронана.

Ей так и не удалось увидеть в нем ребенка.

Для нее он навсегда остался им: Грейуореном.

К тому же ей больше не удавалось полноценно грезить о противоположном мире. Поскольку временами ей казалось, что она просит о еще одном Грейуорене. Еще, еще, еще.

Мир изменился до неузнаваемости, окончательно превратившись в хаос.

* * *