«Грейхаунд», или Добрый пастырь

Пауза, покуда «Килинг» поворачивал. За это время Краузе вычислил, на каком отрезке зигзага «Кадена» будет три минуты спустя.

– На румбе два-четыре-ноль, сэр.

– Очень хорошо. – Пришлось выйти на правое крыло мостика и отыскать темный силуэт «Кадены». – Право помалу.

Сейчас «Кадена» должна была повернуть. По мере приближения Краузе, напрягая глаза, различил изменение ее силуэта.

– Одерживай. Лево руля. Одерживай. Так держать.

Чтобы в темноте подойти на расстояние окрика к идущему зигзагом судну, нужно внимание и точный расчет. Два корабля сближались. На «Кадене» моргнул огонек. Там нервничают, не могут понять, что делает «Килинг». Кто-то навел на него луч фонаря.

– Левый впередсмотрящий видит свет на «Кадене», сэр.

– Очень хорошо. Право руля. Одерживай.

Краузе шагнул к мегафону, как раз когда послышался взволнованный голос из рупора:

– «Килинг»!

– Комэскорта. Я ухожу вперед. Там что-то подозрительное на истинном пеленге примерно ноль-восемь-шесть.

– Что там?

– Не знаю, собираюсь выяснить. Идите нынешним основным курсом и внимательно смотрите вперед. – Секундное раздумье. – Если будет опасность, я вас предупрежу. Если увидите, что я открыл огонь, поверните до основного истинного курса ноль-четыре-два.

– О’кей.

– Идите этим курсом полчаса, затем, если от меня не будет указаний, возвращайтесь на прежний курс.

– О’кей.

Краузе надеялся, что капитан «Кадены» его понял. Потом вспомнил, что у нее на борту, возможно даже в рубке, капитан польского эсминца и британский офицер связи. Они все слышали и проследят, чтобы капитан действовал как надо.

– До встречи. Право на борт. Курс ноль-восемь-шесть. Все машины вперед самый полный.

Рулевой негромко отрепетовал команду. В рубке все понимают, что происходит. Внизу, в машинном отделении, царит полная неизвестность. Машинисты не знают, зачем «Килинг» повернул и какая новая опасность вынудила прибавить скорость. Их дело маленькое – выполняй себе приказы, и все. Мысль о машинном отделении ушла, оставив по себе мимолетную зависть, словно воронку на месте тонущего корабля. В эти несколько минут на пути к неведомой опасности нужно снова обдумать, нарушать ли радиомолчание.

– Разрешите перевести часы, сэр? – спросил возникший из темноты Найстром.

Перевести часы? Краузе чуть было тупо не повторил вопрос. Это то, о чем он начисто позабыл, хотя должен был помнить. Они пересекли границу часовых поясов и сейчас на час ближе к новому дню.

– Приказ мистера Уотсона?

– Да, сэр.

Уотсон, штурман, по поручению Краузе переводил корабельные часы в наиболее удобное время.

– Разрешаю, – сказал Краузе.

Найстром не мог знать, что перебил важные раздумья капитана, однако его вопрос заметно повлиял на дальнейшие рассуждения Краузе. Последний срок, который он сам себе определил для призыва на помощь, давно прошел. Он дурак, что не подумал о часовых поясах. Хотя смена времени чисто номинальная – рассвет не стал сейчас ближе, чем был минуту назад, – морально она подействовала очень сильно. К тому же Краузе вспомнил, что на восточных курсах ночи значительно короче, поскольку идешь на восход. В любом случае сейчас они самым полным ходом шли не только на восход, но к подозрительному объекту. Он снова обратился к переговорной трубе:

– Что можете сейчас сказать про эхосигнал?

– Он по-прежнему есть, сэр.

– Большой или маленький? Можете определить?

– Я бы сказал, что большой, сэр. Может быть, это два эха, как я говорил, сэр. И, мне кажется, он движется, сэр. Идет тем же курсом, что и мы.

– Но мы его нагоняем?

– Насколько я могу сказать, да, сэр.

Перед любыми действиями надо понять, что это; не очень-то легкая задача в темноте. Десять против одного, что там отставшее от конвоя судно. Краузе попытался вызвать «Додж» и «Джеймс» по межкорабельной рации, но скоро с досадой бросил эти попытки. Они были вне дальности связи, если только… ужасная мысль. По крайней мере, ее сразу можно было отбросить. Если бы их потопили, впередсмотрящие увидели бы отражение взрыва на высоких облаках.

– Можете сейчас определить расстояние до эхосигнала? – спросил он.

– Нет, сэр. Пока не могу.

Вскоре после этого неудовлетворительного ответа в переговорной трубе раздался другой голос. Чарли Коул. Вряд ли он спал. Скорее всего, обходил корабль, проверяя все посты.

– Пеленг устойчивый, сэр. И я бы сказал, там два эхосигнала.

– Спасибо, Чарли.

– И я бы сказал, мы их быстро нагоняем.

– Очень хорошо.

Два эхосигнала, которые они быстро нагоняют, – это точно отставшие от конвоя суда. Значит, всерьез тревожиться не о чем. Краузе пришел к этому успокоительному выводу и через секунду поймал себя на том, что заваливается вперед. Сон поджидал, словно полуприрученный хищный зверь, готовый прыгнуть, как только ослабишь бдительность. Двое суток без сна; двое суток постоянного напряжения. И почти все время на ногах – это обстоятельство он не мог забыть при всем желании, так что порадовался, когда звонок брякнул снова.

– Удалось на время наладить экран, сэр. Два эхосигнала, без всяких сомнений. Дистанция четыре мили. Это довольно точно. Пеленг ноль-восемь-шесть.

– Очень хорошо.