Гребень Матильды

Анна взглянула искоса. Даже сейчас у него на лице не написано ровным счетом ничего. Как будто никаких чувств не существует и в помине.

И тут же вспомнила, каким было это лицо, когда он смотрел на нее, стискивая в объятиях. А глаза!

Чтобы он не заметил ее смущения, Анна принялась резать соленый огурчик.

И в этот момент ее словно током ударило!

– Подожди, Кама! Недавно ты сказал, что кто-то поставлял Румянцеву информацию. В ресторане Биндюжник был с дамой. Я только сейчас поняла, где ее видела! Это дочь Ирины Родионовны, женщины, которая приходит к Рудницкому помогать по хозяйству. В ресторане Биндюжник звал ее Лялькой! Ну конечно! Ляля или Оля! Это она!

Кама, собиравшийся положить в рот кусок мяса, вздохнул:

– Час от часу не легче.

– Что ты хочешь сказать?

– Нам пора домой. Пей чай. Я расплачусь и покурю пока на улице.

– Мы торопимся?

Кама поднялся и бросил на стол салфетку.

– Чувствую, для продолжения разговора местный антураж не годится. И ты все время забываешь, что мы не на митинге.

Карты на столе

Разговор они продолжили, едва переступив порог ресторана. Говорили на ходу, торопливо, перебивая друг друга, словно стремясь наконец сложить из разрозненных кусочков целое.

– Никита даже головы в сторону Биндюжника не повернул, представляешь? Я подумала: неужели не узнал? Но, конечно, дальше думать не стала. Не могла даже представить! Никита – враг!

– Румянцев участвовал в задержании Глебова лично?

– Нет. Его не нашли той ночью. Думаешь, они уже…

– Вряд ли. Но раз Румянцев не участвовал в поимке, то Биндюжник мог его и не знать. Или он допросы вел?

– Нет. Допрашивал его начальник, а потом – из-за оружия – жандармы. Я тогда все время в больнице у тятеньки торчала. Чем занимался Никита, не вникала. Но что это меняет? Нетрудно выяснить: Румянцев при царе в сыскной служил.

– Наверняка Артемьев это выяснил и учел в раскладе. Сыщик – значит, искать умеет. Приехав в Петроград, Артемьев нашел старого друга и рассказал о задании, не называя имен. То, что Румянцев стал работать в ЧК, добавило ему очков. Чекисты любую дверь сапогом открывают. А вот о том, что Румянцев уже знал о существовании гребня, Артемьеву известно не было. Иначе не стал бы доверять твоему бывшему сослуживцу.

– Представляю, как Никита удивился, узнав, что Биндюжнику нужен клад Кшесинской.

– Удивился вряд ли, но наверняка обрадовался. Артемьев, по сути, развязал ему руки.

– Румянцев действовал осторожно. Следов не оставлял, свидетелей тоже. Даже оружие выбрал такое, чтобы кровь не брызнула на одежду.

– Не слышал, чтобы чекисты запачкаться боялись! – недобро усмехнулся Кама.

– Так он убивать не в чекистской одежде ходил, – ответила Анна с усмешкой. – Я, кстати, когда тебя подозревала, тоже об этом думала. Вот, мол, какой чистюля! Белые рубашки и английский костюмчик запачкать боится!

– Кстати, я выяснил, откуда исключительная меткость. В четырнадцатом на фронте он попал в разведывательный батальон, который формировался почти целиком из пластунов. Слышала о них?

– Много удивительного слышала. Почти нереальные способности.

– Война превратила пластунов в профессиональных убийц. Румянцев многому у них научился. В том числе владению холодным оружием. Пластуны пользовались только им.

– Выходит, Никита, выполняя поручение, на самом деле решал свою задачу. Как и Биндюжник.

– Занятная из них получилась пара, не правда ли?

Ночной ветер бросил им в лицо пригоршню брызг. Анна юркнула Каме за спину и оттуда спросила:

– Неужели Биндюжник собирался обмануть Красина и присвоить клад?

– Почти уверен. И Красин, кстати, тоже.

– Откуда уверенность?

– Иначе не привлек бы к работе меня. Биндюжник знает город, у него связи, а вкупе с Румянцевым они были вполне способны решить и не такую задачу. У меня подобных возможностей нет.

– Тогда почему он послал сюда именно тебя?

– Красин – человек исключительной прозорливости и изощренного ума. Он, я думаю, решил убить двух зайцев. Вот представь: люди наркома внешней торговли начинают разыскивать драгоценности Матильды, которые ищут многие. Нельзя исключать возможность того, что об этом узнает другой, не менее влиятельный нарком, отвечающий, например, за порядок в стране. А такой человек должен знать все по определению.

Анна вынырнула из-под мышки и уставилась на него круглыми глазищами.

– Это ты про кого сейчас говоришь?

– Про него.

– Так, – выдавила она. – Ну и что сделал нарком внешней торговли?

– Позвонил тому самому наркому и попросил прислать человека, который найдет клад Кшесинской первым. Не понимаешь?

Она помотала головой. Кудри разлетелись. Кама залюбовался.

Милые какие эти кудряшки. И коса. Женщина должна носить косу, и никто не убедит его в обратном.

– Ты чего? – спросила Анна.

– Ничего, – ответил он.

Они двинулись дальше.

– Он предложил старому товарищу сделку.

– Долю богатств Матильды?

– И с этого момента поиски стали их совместным предприятием. С каждой стороны – равное количество игроков.

– То есть с одной стороны Румянцев, Биндюжник и куча бандитов, а с другой ты?

– И ты.

– Я? Но уголовный розыск не ищет кладов.