Гребень Хатшепсут

— Да. Если я правильно тебя понял. Основатели нашего рода были моряками, а не интеллектуалами. Переводами и анализом занимались единицы, возможно, поэтому освоен не весь текст Первой Книги.

— А почему Вы все это мне рассказываете, Джузи?

— Я все больше склоняюсь к справедливости слов Тони, что ты избранная.

— Но я самый обычный человек, — возразила Варя.

— Для многих покажется простым совпадением то, что ты родилась в семье египтологов, поступила в университет на кафедру ведущего исследователя комплекса в Карнаке, читаешь на арамейском, нашла мантру в монастыре Святой Катерины, погрузилась на две сотни метров в Красном море и нашла в затонувшем галеоне шкатулку с предметами ритуального погребения фараонов…

— Но я не рассказывала Вам этого!

— А что ты нашла со своей подругой в храме Хатхор?[2]

— Так это Маша все разболтала Антонио!

— Для меня такая череда событий неслучайна, — продолжил, не обращая на девушку никакого внимания, старик. — Чем больше погружаешься в историю, тем больше веришь в предопределенность. Впрочем, у каждого есть выбор.

— И Вы считаете, что я сделаю именно тот выбор, который Вас устроит?

— Я не думаю, что ты будешь искать встречи с газетчиками или лайтером.

— Отчего же?

— Потому что ты в двадцать лет пожертвовала всем, чтобы находка в храме Хатхор не попала в чужие руки. Потому что ты спасла Алекс от судьбы ушебти, что еще никому не удавалось. Потому что ты привезла ее с дочерьми сюда и каждый день работаешь с ее психикой, возвращая к нормальной жизни… Кстати, что ты прячешь в кармане?

Варя с удивлением отметила, что видит не старика. Джузи неожиданно резко обернулся и ринулся на нее, словно в прыжке. Она даже попыталась отстраниться и защититься руками от нависшего над ней настоящего тигра. За две недели, проведенные в старом доме на центральной площади Трапани, девушка поняла, что глава клана совершенно необычный человек, но как он мог вот так запросто внушить ей образ разъяренного зверя. Причем впечатление было таким реальным, что Варя успела разглядеть не только слюну на огромных клыках, но и безжалостную ярость в желтых глазах огромной кошки. Девушке пришлось сделать над собой усилие, чтобы справиться с волнением и отвести в сторону возникший в ее сознании образ.

Секундой позже Варя видела перед собой прежнего немощного старика. Он неподвижно сидел, в инвалидной коляске, и что-то рассматривал невидящим взглядом вдалеке. Окончательно оправившись от воображаемого коварного нападения, Варя улыбнулась и вытащила из кармана бархатную коробочку.

— Думаю, что эти бриллиантовые серьги Александре подарил инициатор, дабы воздействовать на ее психику в свое отсутствие. Всякий раз, когда она их наденет.

— Известный прием…

— Сегодня ночью она под воздействием отражений огней на стенах начала что-то вспоминать. Похоже, инициатор подстраховался и активировал этот канал давления на психику без своего участия.

— Это программируется, — согласился сицилиец. — Яркие огни или блестящие побрякушки очень подходят для впечатлительных людей. Достаточно наложить сильную мантру в соответствующем состоянии — и будет работать всю жизнь.

— А я об этом не знала, — удивилась девушка. — Хорошо, что проснулась вовремя.

— Ну, это же случайность… — тихий голос был совершенно лишен эмоций, но Варя уловила скрытую иронию.

— Мне очень трудно поверить в свою исключительность, Джузи.

— Вера нелогична, а вот убеждения основываются на знаниях.

Не оглядываясь, старик сделал едва уловимое движение костлявым пальцем в сторону старинного секретера у стены.

— Положи серьги во второй ящик. Их там никто не тронет. Потом поработаем с ними…

Опустив руки на колени, Джузи замер, давая понять, что разговор окончен. Он мог вот так неподвижно сидеть часами. Варя даже пугалась первое время, не умер ли он. Нельзя же спать, совершенно не меняя позы. Впрочем, неловкость первых дней знакомства быстро прошла. Тщедушное тело, бесцветный голос, выцветшие и лишенные жизни глаза уже не пугали ее. Удивительный интеллект и огромные знания делали из старика самого желанного собеседника.

Глава V. Нант

Наверное, теплая осенняя пора хороша в любом городе, но если это город первой любви, бабье лето делает его сказочным. Глядя через радужную призму времени на несколько десятилетий назад, многое видишь иначе. Ошибки становятся милыми шалостями, обиды — забавными недоразумениями, а разлука — досадной несправедливостью, не зависящей от тебя лично, ведь душа по-прежнему хранит тепло и нежность, которая с годами, как хороший коньяк, становится только ярче. Человеку свойственно прятать свой внутренний мир от негатива. Там бережно хранится первый взгляд, затронувший душу, неумелый поцелуй, от которого останавливалось не только дыхание, но и — сердце. Там все еще звучит шепот горячих губ у твоего лица и чувствуется аромат кудряшек и манящий запах желанного тела. Воспоминания чем-то похожи на детскую коробочку, где собраны самые нелепые для постороннего вещи, но они так много говорят их хозяину. Потому и дороги.