Гражданин Поэт. Наши – всё

Вам тридцать лет. Отставим ахи-охи
И скажем, преклоненья не тая:
Вы стали выражением эпохи
И даже лучшим символом ея,

Как вечный спор евреев и арабов,
Как Галкин – оперившийся птенец,
Как Абрамович, Фурсенко, Зурабов,
Как Путин и Медведев, наконец.

А Путин бы пред вами на колени
Обязан встать со всей своей Чека:
Ведь для него вы сделали не мене,
Чем сделал он тогда для Собчака.

На фоне прочих путинских прорабов,
Шныряющих в брильянтовом дыму,
Лишь вы одна – да, может быть, Зурабов —
Громоотводом сделались ему.
Историки потом, высоколобы,
Расчислят с изумлением в очах,
Какой процент общенародной злобы
Все время отвлекался на Собчак.

Давно бы тут снесло галерных крабов,
Давно бы их погнали, не скорбя,
Когда бы вы – и, может быть, Зурабов —
Не оттянули ярость на себя.

В пространстве узаконенного …лядства
Я полюбил серьезно – зуб даю —
Ваш дерзкий ум, способность подставляться
И интервью в разнузданном GQ.

С почтеньем эти строки накорябав,
Я б вас назвал богинею Невы.
И между прочим, где теперь Зурабов?
А вы при нас. Да здравствуете вы!

Прощание славянки с перловкой

«Перловка» нас вполне устраивала – в конце концов, и повод нестандартный, и мотив известный, и Галича у нас никогда еще не было.

Но тут случилось другое событие – «Цитадель» отправилась на «Оскара», и это еще в канун предполагаемой рокировки на съезде «Единой России» (отсюда «Вертикаль ты моя, вертикаль»).

Поскольку нас всегда поругивали, когда мы не успевали в последний момент отыграть свежее событие, «Перловка» отправилась в архив, а я срочно сочинил «Цитадель», в тот же вечер прочитанную на дне рождения Олега Меньшикова (откуда она и пошла гулять по Сети за сутки до релиза).