Гражданин Империи

Пошел совсем медленно, прощупывая ногами перед собой почву. Только бы не упасть – в ночи звуки разносятся гораздо дальше, чем днем. Теперь его мысли занимал один очень даже насущный вопрос: а не заминирован ли случаем перешеек между холмом и траншеями, по которому он так безбоязненно продолжал движение? Степана прошиб холодный пот. По логике вещей – да. Он просто обязан быть заминированным. Имеет ли смысл оставлять в заборе лазейку если эта лазейка не ведет к мышеловке? Словно услыхав его опасения нога Степана зацепилась за проволоку и… раздался такой оглушительный звон, который в состоянии был разбудить не то что спящего, а и вовсе почившего безвременной кончиной человека. Губная гармошка смолкла. Со стороны траншей с небольшим интервалом вылетело сразу три осветительных ракеты. Упасть наземь и слиться с рельефом? Не вариант. Обложат со всех сторон, а то и просто долбанут по площади минометами. Нет, бежать надо сейчас, пока окончательно не пришли в себя от неожиданности солдаты незабвенной Советской Империи Рейха. Все эти мысли в считанные секунды пролетели в голове у Степана, ноги же его, получив приказ к немедленному действию, заработали с бешенной прытью. Птицей летел, игнорируя неровности почвы, пни и прочую лабуду, которой, как назло, попадалось более чем достаточно.

А вот и первые выстрелы. Опомнились, сволочи. Сейчас он был у них, как на ладони. Знай себе, дави на спусковой крючок «мосинки» или на гашетку пулемета. Не ты попадешь – так попадет кто-то другой. Желающих хоть отбавляй. Веер из пуль, просвистевших совсем рядом, заставил его трусливо втянуть голову в плечи. Как будто это поможет, избавит от алчного свинца, не даст тому впиться в незащищенную, словно голую, спину. Неприятное, мерзкое ощущение. Еще выстрелы. Теперь, похоже, стреляли с холма. Хотя, в этом он был не до конца уверен. Да и какая в сущности разница?

Еще одна осветительная ракета. А полоса отчуждения то заканчивается. Последний рывок и можно будет… Гигантским молотом ударило по затылку, заставив Степана упасть сначала на колени, а затем и вовсе зарыться лицом в пахнущую полынью траву. Еще одна пуля разворотила рюкзак и, не встречая серьезного сопротивления, устремилась дальше, прокладывая себе путь через податливое человеческое тело. Впрочем, Степан не был на нее в обиде. Ему было хорошо, как никогда. Сознание медленно, толчками, покидало его тело, а вместе с ним уходила скопленная за последний месяц усталость.