Гражданин

Я с рождения опасаюсь. Но в моей жизни страхи не абстрактны и беспочвенны как у большинства детей. Главные мои страхи – это моя семья. Может, это прозвучит пафосно, но я немного умнее большинства людей. Это знаю я, это знают и другие. И чтобы стать султаном мне приходится принимать некоторые меры.

Это как-то связано с шехзаде Мехмедом? Вы опасаетесь его?

Селим засмеялся:

Его? Что ты! Мехмед прямолинеен, как копье! Нет, он тоже пытается плести интриги, но для меня его подковерная игра стало скучна ещё в восьмилетнем возрасте. Все, чего он хотел: присоединиться и отбить Кавказ. То есть, поделить победу.

Но ведь кто-то совершает нападения в пределах Нарын-Кала, – произнес Дим, намекнув на настроения в лагере.

Слуги есть слуги. Для рабов нет ничего слаще, чем посудачить о интригах хозяев. Нападение начались одновременно с визитом Мехмеда. Для слуг не был откровением тот факт, что младшие и старшие сыновья Баязида Пятого имеют трения. Иногда от этих соприкосновений лбами летят искры. Слуги уже давно решили про себя, кто ответственен за вероломное нападение на их лагерь и переубедить их вряд ли кому-то удастся.

Улус, у тебя есть один очень важный талант – ты умеешь вовремя прикусить язык, – посерьёзневшим тоном произнес Селим. Произнёс не как мальчишка, но как правитель! Одним предложением показав, что знает о сплетнях челяди и о том, что Дим подвел разговор к теме, которая его не касается. – Я знаю, о чем судачат все, от киннов до моего валиета (прим. Валиет – военный совет.). Пес всегда лает на ворота, даже если гюрза ползет через терновник. Но не с тобой я буду обсуждать моих братьев, Улус.

* * *

Ахмад ждал Дима в его апартаментах. Он вообще не отходил от Дима и это напрягало. Даже класть его спать приходилось в отведенных Диму покоях. Твой слуга – тебе за ним и следить. На любые отговорки, мол, зачем ему слуга, Ильхами отмахивался – положено и не спорь.

Хотя и польза от личного слуги была. Диму до этого никогда не приходилось спать на постели, застеленной кем-то другим. Да и чистота в его апартаментах появилась будто по волшебству. Это и сгубило услужливого раба.

Что у тебя в руках? – грозно, пытаясь подражать голосу Мехмеда, спросил Дим.

Ахмад прятал руки за спину. Судя по не до конца застеленной кровати, кинн нашел его тайник.

Ничего, Улус-бей, мне надо… – Ахмад попытался прошмыгнуть мимо Дима, но тот поставил руку преграждая путь.

Тебе мало плетей за непослушание? – Дим внутренне поморщился от сказанной фразы. Не было в ней того морального стержня уверенности.

Что поделать, ему никогда прежде не приходилось угрожать. Случай медтехника не в счет, тогда в роли стержня выступал внутренний страх.

Вы украли инъектор! Любое воровство карается отрубанием руки! – Ахмад внезапно сам перешел в атаку.

В его голосе колоколами звенело отчаяние, но и решимость тоже. Какой же он все-таки мальчишка! Наверняка, ровесник шехзаде Селима. Сам Дим никогда не был силачом, а тут и смотреть было не на что – кожа, да кости. Ром с завязанными глазами и одной рукой положил бы этого паренька. А Диму на такое потребуется несколько минут. Не говоря уже о том, какой шум они поднимут своей дракой.

Дим опустил руки и отошёл в сторону. Парень же, заметив, что господин не препятствует ему, тоже остановился.

Эти лекарства выдали мне с распоряжения шехзаде. Кто будет кормить господина, когда Ильхами эфенди уедет вместе с шехзаде Мехмедом? Ты? – Дим изобразил саркастическую улыбку. – А после этой выходки, думаю, тебя стоит не только выпороть, но и перевести в службу носчиков. Ты очень хорошо бегаешь. Хотя вряд ли, ты же сам сказал, что за воровство отрубают руку. Зачем Хедиву Тураену однорукий раб-носильщик?

Дим не вкладывал в эти слова угрозу. Скорее, размышлял вслух для единственного слушателя. И Ахмад побледнел, а Дим, изображая расслабленность подошел к столу и взял из вазы яблоко.

Чего ты ждешь, Ахмад? Иди и доложи визирю, что ты украл у своего господина лекарства! – Дим указал на дверь и откусил хрустящее спелое яблоко.

Ахмад как-то неуверенно, полубоком двинулся в двери. Дим именно этого и ждал. Одно мгновение и он выдернул из под ног кинна ковер, повалив его. Затем, схватив со стола фруктовую вазу, Дим кинулся на него и бил ею по голове. Бил долго, пока Ахмад не затих, а потом сел рядом с еще теплым телом и завороженно смотрел на трясущиеся, покрытые липкой кровью руки.

* * *

Перед походом в лагере царил управляемый хаос. Солдаты и мех-мамлюки топтали главную площадь, кинны из отряда снабжения паковали контейнеры на тяжеловозных дронов, а Ильхами эффенди готовил прощальный ужин. Уже этой ночью, он вместе с шехзаде Мехмедом и до сих пор не пришедшим в себя господином Герцем, отбудет в Новую Персию.