Моя начальница очень строгая. У нее короткая стрижка, черные волосы цвета вороньего крыла с белыми перьями, карие глаза, очень сильный характер, проникновенный взгляд, которого я очень боюсь, она всегда носит приталенные пиджаки, которые ей идут, она худенькая, ходит только на каблуках не менее пяти сантиметров.
Мне кажется, я ее полная противоположность. Я словно тень Василисы, меня никто не знает по имени. Когда Василиса заходит в помещение, она притягивает все взгляды. Когда я, я спешу тут же ретироваться, даже если заговорю с кем-то, он обратит на меня внимание, если я буду стоять к нему почти вплотную. У меня длинные волосы, которые почти полностью закрывают моё лицо. Люблю слегка мешковатую одежду. Красивой я тоже себя никогда не считала. И часто чувствовала себя изгоем.
Единственное, что я делаю хорошо, это рисую. Именно «хорошо». Не отлично, не замечательно, не прекрасно. Хорошо. И этого «хорошо» недостаточно, чтобы поступить в художественный институт.
Когда мне вернули документы с пожеланиями удачи и дальнейшего развития, я долго не могла прийти в себя. Чего не хватает во мне?
Я не понимала, не находила себе места. А потом после долгих размышлений я наконец поняла. Я смотрела на свои картины, я изучала их, я изучала те, которые не успела испортить из-за злости. Во них чего-то не хватало. И скорее этого не хватало и во мне. Моя подруга Вика говорила, что путем рисования я отражаю свой внутренний мир. И в этот момент моей депрессии, Вика снова выручила меня. Она предложила устроиться на работу в «Силикат», заработать денег и в следующем году оплатить учебу.
Когда я вижу эти залы, колонны, полки, выполненные в неведомом стиле, я поражаюсь, восхищаюсь и вдохновляюсь. Некоторые помещения похожи на внутренности таракана, другие— на безумную игру природы. Если мне удается урвать 2–3 свободных минуты, а то и пол часа, я рисую в блокноте, карандаш всегда при мне. Но это получается крайне редко, я выполняю столько поручений каждый день, что всё, о чем я мечтаю в конце дня, это снять обувь и погрузить ноги в холодную воду. Василиса не знает об этом. Да она и не спрашивает.
Каждый человек должен выполнять свою функцию. Так должно быть и на работе, и в жизни. Мужчина выполняет свои функции, животные — свои, женщины— свои. Для меня не существует оправданий, я строга к себе, так же строга и к другим. На мой взгляд, это абсолютно верно.
Я разведена, у меня двое детей от первого брака и один ребенок от второго (отец которого добился полного опекунства над ним). Я проиграла в суде, моего годовалого ребенка забрали буквально у меня из рук. Тогда я дала слабину. Больше этого не будет.
Я сбросила 7–8 килограмм и снова зажила своей прежней жизнью. Моё дело — это порядок. Который должен соблюдаться во всем.
После того, как я расставила рабочих по местам, я репетировала в конференц-зале своё выступление на тему улучшения качества обслуживания в ресторане корпорации. Я любила делать это перед зеркалом, делая мимику максимально подходящей под любое выступление.
Через некоторое время я заметила в отражении одного из зеркал, что Анжелика наблюдает за мной. Но мне все-равно. Хотя через некоторое время, когда ее внимание стало совсем навязчивым, я подозвала ее к себе. Она этого явно не ожидала.
— Анжелика, разве я не сказала тебе что тебе нужно делать? Ты расставила людей? — строго произношу я. Она кивает. Тяжело же ей придется в жизни, если вовремя не выйдет замуж.
Я бы предпочла, чтобы она была намного более собранной, перестала витать в своих фантазиях и беспрекословно выполняла то, что я говорю.
— Недавно мы получили новый проект, — снова говорю я, Анжелика опускает глаза, которые тут же скрываются за ее волосами. Как же ее так воспитали родители, что получили серую мышь? Анжелика не задает вопросов.
— Анжелика, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Мы получили проект по рекламе набора космонавтов в космическую экспедицию. Только недавно приходил Григорий, мы общались по этому поводу.
— Поняла, — кивает Анжелика.
— Всю информацию я уже перекинула тебе на компьютер. А теперь, пожалуйста, не отвлекай меня, работа не ждет.