Граница

- Хотел бы я знать, отчего ты скрываешься, - Лисица достал флягу с вином, но открывать не торопился. – Мне говорили, будто тут дикие места. Но если на каждой горе сидит по осману, так я не удивлен, раз каждый тут ходит с оружием. Видел бы ты патрули на дорогах! Смех один.

- Печально моему сердцу, что я, как изгнанник, скитаюсь по лесу, и нет у меня иной заботы, только найти пищи на сегодняшний день. Если б нашелся добрый человек, взявший на себя труд вывести меня к людям, то я был бы ему верным слугой.

Диджле снял мясо с огня и с поклоном передал его Лисице.

- А я ведь тоже не здешний, осман, - признался тот, но мясо взял. – Я пришел издалека… Оттуда, - Лисица показал деревянной шпажкой на запад, и Диджле невольно взглянул туда. Мясной сок капал на землю и на подстилку, но никто из них не заметил этого. - А еще раньше с севера.

- Да, - важно кивнул Диджле. На сердце потеплело, раз названный брат догадался о его желаниях. – Именно туда и стремится мое сердце. Если Аллаху будет угодно, я расскажу тебе все, чтобы ты понял, как прихотлива бывает судьба, и как странно складывается человеческий путь. Я думал раньше, будто только в сказках и песнях героев преследуют приключения, но сие оказалось вовсе не так.

- Был на севере? Или слыхал? Ну и ну! По твоему виду я бы не сказал, что ты даже умеешь читать и считать. Борода наводит на мысли о дикарях, уж не сердись, - Лисица дотронулся до своего подбородка, а потом указал на подбородок Диджле. Осман поймал взглядом его жест и чуть смутился.

- Борода у меня плохо растет, это верно, - с сожалением ответил он. – Говорят, для ее роста помогает свежее оливковое масло. И еще надо сотню раз расчесывать ее каждый вечер.

Диджле хотел добавить, что у них только евнухи и дети ходят без бороды, но вовремя прикусил язык. Хорош бы он был, если б благодаря несдержанному языку оскорбил бы своего брата.

- Никогда мне еще не приходилось обедать с настоящим чужеземным османом, - почти с восхищением заметил Лисица. Говорил он негромко и одновременно успевал пережевывать шиш-кебаб из зайца. Как ни странно, но даже с набитым ртом речь его была понятной. – Правда, я этого и не желал. Слышал, будто ваши садятся за один стол рядом с христианами, только если от последних осталась одна голова на колу. А ты такой же человек, как и я. Две руки, две ноги, не бросаешься с ножом. Только ты здесь долго не проживешь в одиночестве. Да и что хорошего – сиднем сидеть в лесу? Одичаешь. Был у меня один знакомый, он тоже чурался людей. Потом повесили за грабеж, а он поди уже и не понимал, что с ним делают.

Диджле слушал, кивал и ел. Названный брат подбадривал его и успокаивал, и благодарность поднималась в душе все выше. Может быть, верно говорят, что не так важно, на каком языке ты говоришь, если намерения твои добрые.

После того, как заячьи косточки упокоились в земле, и от сытости не хотелось двигаться лишний раз, Лисица достал флягу и передал ее осману, чтобы по-дружески поделиться с ним вином. Диджле с благоговением принял ее, открыл, но тут же вскочил на ноги, как только запах вина коснулся его ноздрей.

- Это же грех! – воскликнул он. Только врожденная чуткость помешала ему сразу выкинуть флягу в реку, и Диджле вылил вино на землю. Лисица подобрался, готовый защищаться, но расслабился, как только понял, что осман не собирается на него кидаться.

- Ну ты и дикарь! Фляга дорога мне как память, запомни, - Лисица веселился, глядя на торжественно-мрачное лицо турка, который точно стоял у алтаря и творил церковный обряд. – Но это просто вино, ничего больше. Не сулема, не болотная жижа. Очень полезное для здоровья. И недешевое.

- Вино пить нельзя, - уверенно заметил Диджле и поднял указательный палец вверх, как часто делал их мулла, прежде чем изречь хадис, подходящий к случаю. – Тот, кто пьет вино, тот одурманивает себя и становится подобен грязи под ногами. Пророк, мир ему и благословение Аллаха, сказал, что трижды человек может пить вино, и наказанием ему будут лишь удары хлыста, но на четвертый ему стоит отрубить голову, ибо вино нельзя пить при болезни, оно само и есть болезнь. Но я готов простить тебя, - и он опустил палец и исподлобья взглянул на Лисицу. – Ведь ты дикарь, который не знает истинной праведности, и живешь во грехе среди грешников, которые извратили деяния Аллаха и сделали пророка Иссу, мир ему, равным Ему в божественности.

- Я понял-понял, - отозвался Лисица. Маленький осман казался сейчас забавно высокомерным после своей горячей речи, и его темное худое лицо потемнело еще больше. – Тебя то ли отравили вином, то ли наговорили о нем чуши. Но что нам теперь пить? Не речную же воду.

- Прости, что оскорбил тебя недобрыми, но правдивыми словами, - от спокойствия названного брата Диджле стало стыдно. – Разреши мне поднести тебе питья, достойного праведника.