Граница

Вдруг гонец прискакал —
Этот вестник беды.
Трое суток петлял
Он под брюхом орды:
Видно, парень был ловкий —
Сей посланник московский.

Он вражину считал,
Потом плюнул вослед:
У Москвы тоже план,
У Москвы есть секрет!
Был гонец наш отмечен:
После церкви – на вече.

Поклонился казак:
Поклонился отцам,
А потом – низко так —
Да обоим концам.
Молвил, выпрямив плечи:
«Уж татары у Мечи!»

«Ну и что нам с того? —
Кто-то гордо сказал. —
Тот татаро-монгол
Об нас зубы ломал.
Мы живём в этом поле
Вместе с саблей и волей».

Осенился гонец
Виноватым крестом
И поведал: «Отец
Шлёт вам низкий поклон.
А отец наш – кремлёвский,
Сам Димитрий Московский.
Ждёт своих сыновей,
Удалых казаков.
Так седлайте скорей
Огневых скакунов!
Будет десять поганых
На пяток православных».

Каковы жанрово-стилевые особенности повествования А. Польшина?! Художественно-историческая стилизация?! Философско-культурологический лироэпос?! Летописная иллюстрация?! И концовка первой части поэмы:

«Это… радость для нас, —
Молвил Фёдор – отец. —
За Москву в этот раз
Будет биться Елец:
Будет бить стоголово
Он за знамя Христово!

Так веди нас, гонец!
Так веди нас туда,
Где средь лучших сердец
Плачет знамя Христа.
Решено! На Мамая
Мы сейчас выступаем»…

Каково разнообразие изобразительно-выразительных средств (метафоры, поэтический синтаксис, пейзажи, диалоги, монологи)?! Как я уже сказал выше: нет – круг не замкнулся, не закрылся! Он увеличивается, расширяется с каждым читателем, с каждым открытием книги «Граница» Аркадия Польшина!!!

Василий Шахов,

профессор, доктор филологических наук, член Союза писателей России, член Союза журналистов России, лауреат Карамзинской, Бунинской, Есенинской премий

Стихи

Святогор

Два моста, как два крепыша,
По брегам донским – по судьбе.
У «Казённого» плачет душа,
У Другого суставы в борьбе.
С тем, которому 100, вчера
Попрощался местный таксист,
И статью про 100, на гора
Выдал честный пиджак-журналист.

Заглянул в позапрошлый век —
На другой, на турецкий фронт,
Когда Шипку держал Человек,
Расчехлив русский штык и живот.
Вспомнил паря Турецкий спуск
И родник, что внизу живёт.
Но для нас та гора – Эльбрус,
А родник как бы Дальний Восток…

И быльём поросла тропа
Сквозь былинный восточный брег,
Где приставшая с битвы толпа
Омывала свой рыжий доспех.
Той России давно уж нет:
Много было войн и трудов.
У «Казённого» крепкий скелет!
У «Казённого» 100 парусов!

Мост Другой, презрев светофор,
Тьму моторную – в хоровод…
Я б назвал его… так: «Святогор!» —
А не номером два аль 500.
Он, как Скиф-богатырь босой,
В лебедянские скулы врос.
И плывут над его бородой
Самоходы в жару и мороз.

Оба здесь, под Тяпкой – горой,
Прикрывают своих рыбарей,
Обвенчавшись с донскою волной —
Этой кровью легенд и полей.
Не рыбак я, но тоже свой —
Лебедёнок с душой-тетивой.
На меня, как стрела, в упор
Смотрит пристально тот Святогор!

г. Лебедянь