Грани настоящего

Вот и получалось, что реально помочь ему в этой ситуации я никак не могу. Если Путешественники сейчас убьют его – он умрёт, и спасти его никто не успеет. Если не убьют – то, вероятнее всего, заберут в Лондон, чтобы там попытать в своё удовольствие.

Что же мне делать?

В голове странным образом прояснилось, словно анализ ситуации, пусть и крайне неутешительный, помог мне всё разложить по местам. Я зажала в раненой руке чистый платок – кровь уже почти остановилась, собрала волосы в хвост, вышла из машины и вернулась к повороту, за которым оставила автомобиль. Перекрёсток лежал передо мной на расстоянии двадцати ярдов, и с моим слабым зрением можно было только лишь увидеть, как по нему поедут машины. Я спряталась за ствол дерева, которое росло ближе всего к дороге – оно было тонким, и разглядеть меня за ним при желании было возможно, но если не размахивать руками, вполне можно было остаться незамеченной. Глубоко вдохнув, я приготовилась ждать.

Наверное, это были самые долгие минуты в моей жизни. Невозможно ничего сделать, не знаешь, чем всё закончится. Можно только замереть на месте и с усиливающимся страхом дожидаться развязки…

Наконец раздался шум двигателей, и к указателю друг за другом выехали знакомые машины. Издалека я не могла рассмотреть ни номеров, ни марок, хотя, вероятно, в будущем эта информация была бы совсем не лишней. Так, сколько их должно быть? Пять? Нет, на пятой ранее уехал Чарльз. А здесь сколько?.. Одна, две, три… Все четыре машины, как я и предполагала, свернули в направлении Лондона и по очереди пропали из вида. Я посмотрела на часы. Рука тряслась, перед глазами всё прыгало, так что стрелки не сразу заняли верное положение, но наконец с отстранённым удивлением я отметила, что просидела в таком положении не несколько столетий и даже не часов, а всего каких-то двадцать минут.

Ещё несколько минут я выждала на всякий случай, но со стороны низины больше никто не появился. Тогда я осторожно вышла из-за дерева, разминая затёкшие ноги и шею, а затем поспешила обратно к машине.

Обратная дорога не отпечаталась в памяти совершенно. Мною владела всего одна мысль – я должна узнать, что с ним случилось и попробовать ему помочь. Слева раздавался какой-то противный жужжащий звук, и я не сразу сообразила, что это надрывался мой телефон в сумке на сиденье. Ну и чёрт с ним. Кто бы это ни был, мне сейчас точно не до него.

У низины, на первый взгляд, было пусто. Приподнявшись и вытянув голову, сквозь лобовое стекло я попыталась осмотреться и не заметила ничего, что свидетельствовало бы о недавнем присутствии здесь толпы людей. Но столь беглый осмотр меня не удовлетворил, и я, сунув замолкший мобильник в карман куртки, вышла наружу.

Джеймса я нашла на самом краю склона. Он лежал без движения, и в высокой густой траве его действительно можно было не заметить. Одна рука была вывернута под странным углом, на рубахе расплывались тёмные пятна, и в тот момент на меня снизошло отчётливое осознание, что он мёртв. Руки и ноги словно налились свинцом, в голове стало совершенно пусто. Каждый шаг давался с трудом – мне действительно было страшно подойти вплотную, и ещё больше я боялась получить подтверждение своей догадке.

Подойдя к телу, я опустилась рядом на колени. Джеймс лежал на боку, и я осторожно перевернула его на спину. Глаза были закрыты, на лице – несколько порезов, рубашка спереди мокрая от крови, но, что интересно, совершенно целая, без прорех. От неестественно белой кожи, на фоне которой обычно бледная я смотрелась по-летнему загорелой, меня замутило. Наконец, вспомнив, что в подобных случаях полагается делать, я прижала два пальца к сонной артерии. Пульса не было.

Мир перед глазами не сделал попытку закружиться, хотя в этом не было бы ничего странного, учитывая, что я сидела в нескольких сантиметрах от трупа, но в груди медленно разливалось ощущение потери. Ну почему, почему так сложилось? Почему из всех людей, магов, Путешественников и колдунов на земле именно он оказался в самое неподходящее время в самом неподходящем месте? И почему у меня такое чувство, будто это меня только что пырнули ножом в живот и бросили, оставив истекать кровью?

Словно наблюдая за собой со стороны, я вытащила из куртки телефон и набрала номер Розмари. Что я ей скажу? Что её брата только что убили практически у меня на глазах? Она, конечно, злилась на него и подозревала во всех смертных грехах, но что-то мне подсказывало, что его смерть будет для неё страшным ударом.

– Джейн? Что-то случилось? – бодро спросила в трубке Розмари. На заднем фоне слышался негромкий шум и играла весёлая музыка.

– Розмари, я… Я должна тебе сказать… – мой собственный голос звучал сдавленно, так что я его даже не сразу узнала, словно что-то мешало мне говорить.

– Что-то случилось? Подожди, я сейчас радио выключу…