Гранатовое зернышко

— Только не начни сейчас рассказывать о том, что это недостойно… умоляю, — Амина бросила на мужчину скептический взгляд. Миллион раз уже слышала подобное от разных людей. От некоторых бабочек, скованных предрассудками общества, рассуждениями авторитетных для них людей постарше и собственной неуверенностью, от случайных знакомых, узнавшим о том, чем она занимается, от мужчин, которые время от времени пытались подбить к ней клинья. За восемь лет ей уже так осточертели подобное, что выработалась крайне агрессивная реакция. Она собственный выбор профессии не считала удачным или нет, постыдным или таким, которым стоит гордиться. Она сделала этот выбор, исходя из абсолютно других категорий и руководствуясь другими векторами, поэтому рассуждений о подобном людей, чьим делом это, по сути своей, не является, не могла терпеть.

Относительно Мира давно уже поняла, что он относится и лично к ней просто как к человеку, и как к человеку определенной профессии, довольно предвзято, поэтому на его счет особых надежд не питала, но и от него выслушивать привычные надоедливые стенания не планировала.

— Не начну. Я не о том вообще. Точнее не совсем об этом. Если позволишь — я продолжу… Танцует она в ночном клубе, хотя мечтает танцевать не там… И это вторая загадка.

— Откуда ты знаешь, о чем я мечтаю?! — Амина возмутилась довольно громко, но в ее звонком голосе не было раздражения. Она только обернулась на капоте немного к нему, широко открыв глаза.

— Видел, как ты танцевала на свадьбе и…, — запнулся, не договорив.

— И подсмотрел, как танцую в клубе.

Амина закончила за него. Будучи недурой, в принципе, она была недурой еще и внимательной. И уж додуматься своим хоть и женским, но все же мозгом, до того, что он стал свидетелем ее танцевального эксперимента — смогла. Он после той ночи даже смотреть на нее иначе стал. Это она тоже заметила. И почувствовала себя неловко. Будто провинилась перед ним за что-то.

— Мой клуб, за чем хочу — за тем и подсматриваю… — Мир ответил борзо, но тихо… Понимал, что лучше сильно уж не нарываться. — Но предлагаю продолжить.

— Давай.

— Девочка-бакинка очень любит родную культуру, кухню, свой язык, любуется национальными мелочами, доступными глазу, но при этом всячески пытается в обычной жизни разграничить себя и эту свою любовь. И я сейчас даже не о том, что ты ведешь себя вызывающе, но ты даже имя свое произносишь так, чтоб было как можно меньше ассоциаций, Амине…

— Да… И это загадка номер три.

Мир хмыкнул. Надеялся ли, что Амина прямо здесь начнет перед ним душу открывать — фига с два. Ну хотя бы проблемы очертят — и уже неплохо.

— Хорошо, дальше у нас загадка номер четыре — две твои пары родителей. Ну и загадка пять…

— Слушаю.

— Личная жизнь бакинской девочки Амины. Она отсутствует, это я знаю…

— Откуда?

— Ни один мужик бы не терпел тебя на тумбе, Амина. Поверь мне.

Амина хмыкнула. Слова Мира были нереально правдивы. И нет, речь тут не идет о ревности всех поголовно мужиков. Существуют такие, которые понимают, принимают, разделяют и не парятся. Они есть. И честь им и хвала. У актрис есть мужья. У моделей есть мужья. Звезды плейбоя не страдают от одиночества — было бы желание. И часто мужчины в таких парах — мудры, успешны, самодостаточны, не ограничены собственными комплексами. Но дело в том, что Мир тонко уловил проблему — ее мужчина ее на тумбе не терпел бы. Тот, образ которого годами выстраивался в ее голове как образ приближенный к идеалу, как набор качеств. И речь опять же не о патологической ревности, а о четкой жизненной позиции — о той модели отношений и семьи, которая хранится в ее сердце и должна строиться в его голове.

Как ни странно, Амина была сторонником самых настоящих патриархальных отношений. Правильных патриархальных. Когда на мужчине ответственность, но и право принимать ключевые жизненные решения. Сильными и независимыми не всегда рождаются. Иногда ими становятся от все той же безысходности, как это произошло с Аминой.

— Отсутствует…

— Почему? — кажется, весь предыдущий диалог велся с одной единственной целью — выведать побольше информации о секрете номер пять.

— По кочану. Хочешь? Получишь.

Мир поднялся с теплого капота, сначала постоял рядом, а потом встал уже напротив Амины, глядя на нее, вопросительно приподняв бровь — ждал ответа.

— Получу… ответ.

— Не знаю, что тебе сказать, Дамирка… Хотя знаю — ты можешь даже не пытаться.

— Почему? — Мир приблизился, Амина отдалилась.

— Не в моем вкусе.

— Неправда, в твоем.

Снова приблизился, снова попыталась отдалиться. Было сложно — приходилось отстраняться, все ниже склоняясь к капоту.

— Значит, я не в твоем.

— Тоже нет — очень даже ничего. Мне подойдет.

— Хам…

Вновь он ближе, она — дальше.

— Ну так почему?

— Почему что? Еще не вишу у тебя на шее? — на самом деле, вариант не самый плохой. Капот все приближался, держать спину постоянно напряженной на весу было сложно, а он продолжал наседать.

— Хотя бы…