Гракх Бабёф и заговор «равных»

Отметим, что послание санкюлотки сохранилось в архиве как приложение к незаконченной (вернее, едва начатой) статье Бабёфа. Очевидно, он планировал опубликовать его в газете. До нас дошел листок с заголовком «Продолжение документов о якобинцах, обещанных в № 16», и переписанными Бабёфом из этого письма несколькими начальными предложениями, причем без каких-либо исправлений тех многочисленных грамматических ошибок, которые допустила корреспондентка. Очевидно, он считал недопустимым править, «цензурировать» чужой текст.

Почему же письмо так и не появилось в газете? Вряд ли Бабёф просто не успел его опубликовать: оно было написано 18 сентября, а последний, двадцать седьмой, номер вышел 13 октября, то есть до того, как возникли проблемы с выпуском газеты, у Бабёфа имелось еще достаточно времени. Возможно, ограниченный объем издания заставил редактора отдать предпочтение другим, более важным для него материалам, например документам Электорального клуба.

Еще два письма, которые можно отнести к категории информационных, были опубликованы Бабёфом. Первое принадлежало перу «Республиканца М:й:р» (M:y:r) и сообщало о настроениях в Бельгии. Автор докладывал о высочайшем патриотизме жителей Гента (отметим, что текст адресован не Бабёфу, а его издателю Гюффруа){84}. Второе письмо, принадлежавшее перу А. Жалла, было посвящено состоянию дел в Ренне. По словам автора, во времена якобинцев город «оплакивал свою свободу», но прибытие представителя термидорианского Конвента «предшествовало возвращению счастья»{85}. Возможно, решающим аргументом в пользу публикации обоих писем послужило именно то, что они пришли издалека. Показывая, что его газету читают не только в столице, но и далеко за ее пределами, Бабёф поднимал авторитет своего издания. Примечательно, что письмо Жалла, единственное из опубликованных, было датировано 12 вандемьера. Учитывая, что номер вышел 19 вандемьера, мы можем получить некоторое представление о сроках рассмотрения Бабёфом поступавшей к нему корреспонденции.

Письма третьей, самой многочисленной, категории условно назовем публицистическими. Сюда входят тексты, претендующие на статус статей и содержащие какие-либо авторские комментарии по актуальным вопросам. Такие письма присылались не для того, чтобы просто известить о чем-либо редактора газеты, а именно для опубликования. Некоторым из них предпосланы краткие преамбулы, напоминающие о брошенном во втором номере призыве присылать материалы и содержащие просьбу напечатать статью, а иногда также - оправдания и извинения в связи с недостаточно высоким качеством текста. Всего в данной группе семнадцать посланий.

Поскольку жанр публицистики предполагает сугубо личностный подход к оценке обсуждаемых проблем, было бы вполне логично ожидать достаточно широкого разброса мнений у авторов писем данной категории. Однако все обстоит как раз наоборот. Послания очень похожи друг на друга: по большей части их авторы с некоторыми вариациями воспроизводят точку зрения Бабёфа, используя традиционные для той эпохи штампы революционного лексикона. Таково, например, безымянное письмо из третьего номера{86} или послание «врага всех тираний» Леды Р. из семнадцатого{87}.

Немногим отличается от них и статья вышеупомянутого Ведере (Veidéres), тоже удостоившаяся публикации у Бабёфа. Автор сравнивает революционное правительство с древнеримской диктатурой и рассуждает о свободе печати{88}. Интересен этот Ведере, прежде всего, тем, что от него дошло не одно, как от остальных корреспондентов, а два письма. Второе сохранилось в архиве, причем, как и ранее рассмотренная нами жалоба санкюлотки, среди авторских документов Бабёфа, поскольку тот сделал на нем свои пометы, дав название «Как утерли нос медикам без практики, или Отчаяние Дюэма» и оставив приписку «В ожидании возобновления выхода моей газеты... я буду публиковать превосходные произведения, которые доставили мне корреспонденты в то время, как я вынужден был приостановить издание...»{89}. Можно предположить, что письмо было написано в начале октября 1794 г., незадолго до разрыва Бабёфа со своим издателем Гюффруа и прекращения публикации газеты, называвшейся к тому времени Le Tribun du peuple (Трибун народа).

Если первое послание Ведере было написано в серьезном и спокойном тоне, то во втором гораздо больше язвительности, иронии, сарказма и вообще художественная составляющая выражена довольно ярко. Возможно, Ведере в своей интонации вольно или невольно подстраивался под Бабёфа, поскольку в поздних номерах «Газеты свободы печати» тоже нередко проскальзывают юмористические и пародийные нотки, ранее отсутствовавшие.