Графы Лудольф

По словам польского короля, стремясь повсюду первенствовать как человек светский и как ловкий политик, он занял в Польше положение, льстившее его самолюбию… Штакельберг доходил до того, что пытался контролировать самого короля при выборе королевских служащих, при оказании милостей иностранцам всех рангов, вплоть до заезжих артистов. В определенный момент королю стало более невозможно терпеть присутствие Штакельберга при дворе и потакать его непомерному самолюбию, ведь барон хотел всегда оставаться самым любезным, самым могущественным, и желал первенствовать всегда и во всем.

Помимо польских дел, Отто-Магнус внес вклад в сближение России и Австрии, за что Иосиф II в мае 1775 года возвел его с нисходящим потомством в графское достоинство Римской империи.

С января 1776 года граф находился в Петербурге, где вел исключительно светский образ жизни. Дальнейшей деятельности Штакельберга в Польше существенно препятствовала неприязнь к нему князя Потемкина и интриги при российском дворе гетмана Браницкого, женатого на одной из племянниц Потемкина.

Граф Ланжерон в своих записках отмечает многочисленные случаи неблаговидного поведения и неприязненного отношения Потемкина к людям достойным и способным: «Наглость (insolence) князя раздражала всех и каждого. Так, например, он терпеть не мог графа Штакельберга, потому как этот дипломат отличался необычайными талантами (Stackelberg avait de grands talents, et c’etait un crime que le satrape pardonnait rarement)».

Во времена войн России с Турцией и Швецией Отто-Магнус предпринял попытку заключить оборонительный союз с Польшей, но потерпел неудачу.

К тому же он имел неосторожность перед лицом шведской угрозы настойчиво советовать императрице дать согласие на постыдный мир с Турцией, а Екатерина таких советов не любила. В довершение всего Штакельберг превысил полномочия и начал требовать от Нессельроде — русского посланника в Берлине — отчетов о позиции прусского двора в отношении Польши.

После заключения сеймом прусско-польского договора 29 марта 1790 года Штакельберг был отозван из Польши.

В связи с этим решением Екатерина Великая с досадой заметила:

«Он не сделал ничего из того, что ему велели, зато сделал все то, что ему было запрещено, а между тем он намного лучше нас все понимает».

Не думаю, что отзыв из Речи Посполитой сильно огорчил самого Штакельберга. По его воспоминаниям, ему надоела эта Польша до ужаса, да и кухню их он терпеть не мог, не раз повторяя: «Если бы найти какого-нибудь каналью, который переварил бы за нас все это!»

Да и Варшава, по его мнению, не блистала особой красотой: он утверждал, что все улицы ее — это непрерывная цепь желтых домов.

Впоследствии Отто-Магнус выполнял различные дипломатические поручения, а последним назначением перед выходом на пенсию в 1791 году стал Стокгольм. Умело использовав ненависть Густава III к Франции, граф убедил короля подписать против нее союз. Но и тут у него произошла неприятная история: он оскорбил герцога Карла Зюдерманландского — регента несовершеннолетнего короля Густава IV, — приходившегося двоюродным братом русской императрице. Регент письменно потребовал отозвать посла Штакельберга.

16 марта 1792 года граф Отто-Магнус Штакельберг и его сын Густав Оттонович были приглашены в местную оперу на бал-маскарад. На этом балу, как известно, было совершено покушение на короля Швеции, и первыми пришедшими на помощь смертельно раненому королю Густаву III были именно отец и сын Штакельберг. Перед тем как потерять сознание, король успел сказать им несколько слов: «Когда какому-нибудь сумасшедшему придет в голову навязчивая идея пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы отнять ее у вас, то, увы, в конце концов это ему удается».

Как известно, великий итальянский композитор Джузеппе Верди к либретто Антонио Сомма по сюжету Э. Скриба напишет свою замечательную оперу «Бал-маскарад», посвященную этому историческому событию.

В мае 1793 года послу Штакельбергу пришлось покинуть Швецию, не вручив даже отзывных грамот. После своего финального назначения Отто-Магнус долгое время проживал в Царском Селе.

Существует несколько исторических свидетельств позднего периода жизни уже пожилого посла Штакельберга. Из мемуаров Головиной Варвары Николаевны за 1794–1795 годы:

«Императрица никогда не объявляла заранее о своем отъезде из Царского Села. Она отправлялась обыкновенно в тот момент, когда этого меньше всего ожидали, что было причиной недоразумений, забавлявших ее. Однажды сказали, что Ее Величество сегодня выезжает в карете, и это очень всполошило всех, кто имел честь возвращаться с Государыней в Петербург в ее карете. Граф Штакельберг был особенно этим заинтригован и приказал своему лакею укладываться.

Ее Величество села в шестиместную карету и оказала мне честь, пригласив меня туда вместе с м-ль Протасовой, Зубовым, флигель-адьютантом Пассеком и графом Штакельбергом. Она отдала заранее распоряжение кучеру, который повез нас сначала на обыкновенную прогулку, а потом свернул на дорогу в город.