Графы Лудольф

У Иосифа было несколько братьев, самый известный из которых — Ян (1774–1848) — генерал-лейтенант Царства Польского, участник Прусских кампаний 1806 и 1807 годов. После заключения Тильзитского мира возвратился в Познань. Участвовал в австрийской кампании 1809 года, получил ранение лица, после заключения мира служил в гарнизоне в городе Краков. Принимал участие в русском походе 1812 года, был тяжело ранен под Смоленском. В 1817 году сопровождал императора Александра I из Бреста в Варшаву. Позже участвовал в восстании 1830 года, после разгрома которого был арестован и сослан в Кострому, откуда вернулся в 1833 году. Умер Ян в возрасте 74 лет в Самоклешках. Награжден орденами Святой Анны, Святого Владимира и Святого Станислава 1-й степени.

Интересна биография князя Юзефа Клеменса Чарторыйского (1739–1810) — отчима Теклы Вайссенхоф. Начну с того, что сам Юзеф и его брат Казимир приходились кузенами королю Польши Станиславу Августу Понятовскому (1732–1798), а Казимир Чарторыйский (1741–1806) являлся отцом известного польского и российского политика, министра иностранных дел Российской империи в период с 1804 по 1806 год, Адама Чарторыйского (1770–1861).

Жизнь Юзефа Чарторыйского тесно связана с Ровенской областью Украины, с городом Корец, что расположен на скалистых берегах реки Корчик.

Этот древний город, сначала принадлежавший князьям Корецким, после вырождения этого княжеского рода переходит с 1651 года во владения князей Чарторыйских. В 1780 году князь Юзеф Чарторыйский, унаследовав замок, построенный еще князьями Грецкими, перестраивает его во дворец в стиле барокко и делает резиденцией своей семьи.

Много путешествуя по Европе, Юзеф Чарторыйский, заинтересовавшись фарфоровыми фабриками Саксонии, решает создать и у себя в имении фабрику фарфора, который в те времена ценился на вес золота, и иметь собственное производство считалось крайне престижным. Сам король польский Станислав Август поддержал Чарторыйского в его инициативе.

Юзеф приглашает экспертов из Мэйсена исследовать богатейшие залежи керамических глин на своих землях в Волынской губернии. Когда подтвердилась пригодность белой глины для производства фарфора, князь Чарторыйский смело взялся за строительство своей мануфактуры, не жалея средств на ее обустройство и не скупясь на высокие зарплаты управляющим. Непосредственно в самом производстве князю помогали братья Мезер, а на должность художника-миниатюриста он пригласил Казимира Собинского.

Самой Екатерине Великой очень понравился изготовленный на фабрике Чарторыйского кофейный сервиз на двенадцать персон с ее миниатюрным изображением. Императрица щедро наградила живописца, а Ф. Мезеру подарила золотую табакерку со своим миниатюрным портретом. Некоторые европейские эксперты утверждали, что фарфоровые изделия Корецкой мануфактуры не уступают саксонским и куда лучше венских. Продукцию фабрики продавали в Польше и за ее пределами.

Верный управляющий фабрики француз Петион и после смерти ее создателя, князя Юзефа Чарторыйского, продолжал честно и исправно исполнять свои обязанности, но у фабрики оставались некоторые долги. Чтобы погасить их, старшей дочери, унаследовавшей дело отца, пришлось продать свою долю в Городнице. К сожалению, период процветания фарфоровой фабрики Чарторыйских закончился, и в 1832 году после ноябрьского восстания ее закрыли.

Несомненно, князю Юзефу Чарторыйскому принадлежит большая заслуга в преобразовании города Горец из деревянного городишки в город с двухэтажными каменными домами и мощной промышленностью. Также князь основал мебельную фабрику, художественная традиция которой тянулась до середины XIX века. Город Горец известен и своим старинным Свято-Троицким монастырем, покровительницей которого была очень красивая молодая женщина Анна Оленина-Андро. По слухам, в нее был влюблен молодой Александр Сергеевич Пушкин.

После смерти мужа — князя Чарторыйского — пятидесятилетняя Доротея Барбара решает переехать в Италию.

Из воспоминаний зятя княгини Чарторыйской-Яблоновской — графа Джузеппе Костантино Лудольфа:

«Наша дорогая Доротея осталось вдовой и, хотя у нее было много детей и внуков, та пустота, что осталась в ее душе и сердце после смерти Юзефа, очень сказалась на ее здоровье. Но все же она старалась последние годы своей жизни оставаться бодрой и жизнедеятельной, совершала пешие прогулки по Риму, была частой гостей в нашем палаццо Фарнезе до тех пор, пока не решила уйти в монастырь. Она хорошо изъяснялась по-итальянски, но со своей дочерью Теклой общалась исключительно по-польски, да и с нашими детьми — ее внуками — тоже говорила на своем родном языке. Правда, те не очень были довольны этим, ведь им при ходилось уже с раннего детства говорить на немецком, итальянском и польском языках. Такое напряжение в их маленьких головках иногда приводило к нервному стрессу: дети начинали капризничать и даже плакать, наотрез отказываясь разговаривать на трех языках.