Графские развалины

В романах писателя Кравцова действовали другие герои — да и сам он был другим. Нельзя любить мёртвых, и невозможно изменить мёртвым, — можно лишь хранить о них светлую память. По крайней мере, Кравцов считал всегда именно так.

Короче говоря, новая женщина в жизни Кравцова появилась через два месяца после гибели Ларисы. Появилась и быстро исчезла. Потом появилась вторая, третья — и тоже не задержались. После расставания с четвертой он понял — да, мёртвых любить нельзя. Но попасть в ситуацию, когда заменить тебе ушедшую любимую никто не может, — вполне реально. Что, собственно, с ним и произошло.

Не то чтобы у него так уж свербело уложить кого-то в неостывшую супружескую постель… Нет, скорее хотелось заполнить хоть чем-то огромную зияющую дыру, появившуюся в его жизни. Чтобы самому не свалиться туда…

К пятой своей попытке — произошла она совсем недавно, месяц назад — он подходил аккуратнейшим противоторпедным зигзагом. Не хотел, если что не сложится, портить жизнь хорошей девчонке.

Но казалось — на этот раз сложится всё. Во-первых, была Жанна умной женщиной, а с дурами, на какие бы чудеса они ни оказались способны в постели, у Кравцова дольше недели романы не затягивались. Во-вторых — общность профессиональных интересов. Она занималась всем понемногу — переводила с английского, редактировала, писала критические статьи, — и всё вполне успешно… Пробовала силы и в беллетристике — здесь результаты оказывались немного хуже, самостоятельно выстроить сюжет у Жанны не получалось, но в соавторстве была способна сработать неплохую вещь. Чем не подруга жизни для писателя? Наконец, в-третьих, Кравцов считал, что разница в возрасте у них идеальная для супружеской пары: ему тридцать три, ей двадцать шесть. Все шло своим чередом, ни он, ни она не торопили события, но и не медлили, и казалось…

Потом рухнуло всё.

Это случилось в тот вечер, когда Жанна впервые пришла к нему. Речь не шла о надуманном предлоге, и о настойчивых уговорах, и о не менее настойчивом псевдосопротивлении, и о словно бы вынужденной капитуляции, и о первом торопливом акте в полураздетом состоянии… — просто два взрослых человека по обоюдному согласию решили перевести свои отношения в новую плоскость.

Она приняла душ и направилась в спальню, он зашёл в ванную вторым, когда вышел — Жанна уже лежала на кровати, не погасив свет, совершенно обнажённая, никакого суперэротичного белья на ней не было… Лежала на боку, опираясь на один локоть. Наверное, Жанна считала эту позу самой выгодной для одновременной демонстрации и груди, и бедер, — и обоснованно, грудь и бедра оказались у неё действительно прекрасные, но…

Потом Кравцову казалось, что всё у них хрустнуло и пошло мелкими трещинками как раз в ту секунду — когда он увидел на её бедре прыщик. Обычный прыщик — небольшая красная припухлость и вовсе уж крохотная белая головка, ерунда, мелочь, через два дня пройдёт без следа… Но именно тогда всё кончилось, не начавшись. А может, тот злосчастный прыщик был ни при чем, просто взгляд на него совпал с моментом, когда Кравцов осознал окончательно: если всё пойдет, как идет, эта женщина часто будет лежать здесь и в этой позе. А Лариса — не будет никогда. Даже призрачная, даже сотканная его воображением из разрозненных нитей воспоминаний — не будет. Потому что призраку женщины нет места рядом с другой женщиной, живой и реальной…

Нет, он не предложил ей одеваться и не сунул стольник на такси. Он лег рядом, и — внешне — все пошло, как и было задумано… Но будущего, общего будущего, у них не стало, — и Жанна чутьем, присущим всем женщинам, и умным и не очень, поняла это сразу.

Разошлись друзьями — в расставаниях с умными женщинами есть свои преимущества.

2

Обо всем этом Кравцов вспомнил, коротая время, оставшееся до встречи с девушкой Адой. Аделиной…

С девушкой, ворвавшейся сегодня утром в его жизнь совершенно неожиданно — при этом тем же способом, каким он сам привык появляться в жизни женщин.

С девушкой, немного похожей на Ларису. И — на другую женщину, созданную им самим из ночной тьмы и лунного света, на Лучницу, никогда не промахивавшуюся… Почему-то Кравцов-мистик был уверен — при нужде Аделина не промахнётся тоже.

И не мечтай, старый хрыч, подал голос Кравцов-скептик, незачем ей такая дичь, есть у нее наверняка молодой щенок, не избавившийся от юношеских угрей, но способный часами дергаться под оглушающую как-бы-музыку молодежного ночного клуба… Потешит свою гордость, появится на публике под ручку с писателем, — и адью, мсье Кравцов.

Ну это мы ещё посмотрим, поставил точку в споре Кравцов главный и единственный. Его, по большому счету, порой можно было взять «на слабо»…

От этих мыслей или еще отчего Кравцову захотелось опять прочитать свою сегодняшнюю сказку. Но включить снова компьютер он не успел. В вагончике погас свет.

И сразу стало темно, хоть вечер был и не поздний — графские руины прикрывали сторожку от заходящего солнца. Да и окна в ней — кроме одного, в бригадирской — оставались закрыты ставнями.