Графоман

Гриша почему-то стал в последнее время часто вспоминать их грехопадение, потерю невинности. Многие люди это помнят, женщины и мужчины, скорее всего, по-разному. Про женщин Гриша не очень понимал. У него за всю жизнь, кроме Муси, и девственницы не случались. А как она тогда все восприняла, он никогда не спрашивал. Все-таки какие-то темы-табу, к лучшему или к худшему, и них были. Ну не мог он Маню об этом спрашивать, тем более, что 'героем' он сам и был. Почему-то у Гриши была уверенность в том, что она ему откровенно о этом все равно не скажет, да если бы и сказала, вряд ли бы он понял. Гриша мог думать о 'первом разе' у мужчин и женщин умозрительно, но ощутить … У женщин там внутри какая-то то ли пленка,то ли перегородка, которая 'не пускает'. Надо порвать, а это наверное больно, девушка боится, стесняется, зажимается … что там еще? Кто их знает. Говорят, в первый раз им не может быть хорошо. Кончают они, нет ли? Умеют ли 'закосить'? Или этому они позже учатся? Да, значительное событие, но уровень и глубина этой значительности была у девушки не такой, как у него. Скорее всего, для него – это просто первая зарубка на прикладе, а для нее – это любовь? Или и для нее тоже 'зарубка'? Могла ли Маня его тогда так уж любить? И может она влюбилась, но он ничего не замечал? Могло такое быть? Нет, женщины были до сих пор для Гриши непостижимы.

А вот про себя и про Валеру он понимал. Да и что тут понимать! Они открыто тогда с Валерой о таких вещах говорили, не боялись признаваться в самых своих сокровенных мыслях. Почему-то Грише казалось, что так было не у всех мальчиков. Это просто им с Гришей повезло друг с другом. Остальные были по большей частью одиноки в своих страхах. А вот они были уверены в своей силе, не испытывали жгучего страха не 'смочь', не соответствовать. То ли наглые были, то ли дураки. Но даже в их наглости были мелкие трещинки боязни облажаться.

Гриша много раз пытался разложить на составляющие природу той легкой неуверенности, от которой можно было избавиться только попробовав. Теоретиками оставаться было уже невозможно. В школе старшие ребят уже 'пробовали' и это было каким-то образом по ним заметно. А вот некоторые из их собственных одноклассников взахлеб в туалете и после школы в школьном саду, куда все ребята выходили покурить, рассказывали о своих подвигах, кому сколько раз 'дали', и 'как он ее', и какая девушка 'вообще улет, а какая … рыба и бревно', шел счет на 'палки, которые они кинули'. Все это было неправдой. Парни врали. Врали, чтобы казаться взрослыми. Их никто не разоблачал, не подвергал 'подвиги' открытому сомнению, но Валера с Гришей знали, что это – россказни, пошлая и дешевая брехня. Любопытно, что они сами потом никогда публично не делились с другими победами, которыми были совершенно реальны. Тот, кому было о чем рассказать, делался сдержан. Это они сразу поняли, увидели, что ребята хвастались от комплексов, у настоящих 'мужиков' хвастаться не было необходимости.

В то лето они готовились … Валера откуда-то принес затертую книжечку, перевод с немецкого, что-то там о молодой семье, 'Вопросы семьи и пола', так она кажется называлась. Уж как они ее читали, прямо до дыр. Там даже были схематичные картинки, которые их будоражили и настораживали. А уж текст … такой, якобы, задушевный разговор об 'этом'. Каждую главу друзья штудировали, валяясь у Валеры дома на диване. Его бабушка тогда еще была жива и звала внука из своей комнаты: 'Валерик, Валерик …', Валера нехотя отвечал 'что, баб?, но все-таки нехотя отрывался от жгучих тайн и шел узнавать, что ей было надо. Бабушка Марина сидела на кресле, но вовсе не была парализована, просто с переломом шейки бедра. Передвигалась она с костылем, с большим трудом, а загнанный в бедро гвоздь доставлял ей ужасные неудобства. Бабушка сохранила ясность ума и была весьма любопытна. Гриша был с ней знаком, даже иногда не прочь был поболтать, но не сейчас, не вместо же книги про секс. Ох, если бы бабушка знала, чем они занимаются, что читает ее Валерик с другом Гришенькой, мальчиком из хорошей семьи.

В главе 'дебютанты' говорилось о проблемах, с которыми они могут столкнуться и о том, что все, якобы, ничего, и проблемы можно преодолеть. Читать про проблемы было неприятно. Все эти дурацкие 'преждевременные эякуляции', т.е. можно даже не успеть донести … не дай бог такая лажа. А ничего, не надо волноваться, – успокаивала книга, это бывает от волнения, а еще из-за гиперчувствительности 'головки полового члена'. Да откуда они с Валерой тогда знали, 'гипер' у них головка или нет. А вдруг 'гипер'. Хотя там было написано, что такое бывает у мужчин, склонных к неврозам. 'Да, ладно, Гринь, мы что с тобой, неврастеники? Хорош волноваться' – Валера был спокойнее Гриши. Еще там было о 'неспособности поддерживать эрекцию', но этого страха у друзей не было. Их эрекция как раз поддерживалась сколь угодно долго. Не вопрос. И вообще все, вроде, у них было в порядке, нашелся бы объект приложения умений, надоело уж быть теоретиками.