Графиня поневоле

— Хочу сразу всех предупредить, — раздался тихий голос некроманта. — Мне все равно о чем идет речь, это никак не повлияет на то, что я люблю тебя. — черные глаза не отрываясь следили за Аолой.

Рыжий только молча кивнул, подтверждая сказанное, и дернул себя за косу.

— Да чего уж там, — Иришка махнула рукой, — слушайте.

Ее сбивчивый рассказ не занял много времени.

Далее супруги выдохнули одновременно.

— И всего-то? Стоило из-за этого огород городить? — Грег.

— Лешка говоришь? И ты у него что, в рот брала?! — Кас.

И достойным завершением этого маразма стало сольное выступление сестры, которая уже не сестра.

— Ревновал миленок рыжий прямо к каждому столбу,

Волновался, если рожки пробиваются на лбу.

Иришка медленно поднялась со злополучного диванчика и аккуратно, стараясь не расплескать кипящее внутри бешенство, повернулась к Грегори.

— Сегодняшний утомительный день был богат на разные события. Мне нужно как следует отдохнуть. Ты не проводишь меня, милый?

— Идем, родная, — некромант с готовностью поднялся навстречу жене. — Ты хорошо себя чувствуешь? Сама дойдешь? — его низкий голос становился тише по мере удаления от комнаты, односложные ответы Аолы и вовсе нельзя было расслышать.

— Я тоже пожалуй пойду, — леди Неели направилась к выходу из гостиной.

Кас проводил даму глазами и фыркнул. «Беги, беги, ведьма, а то я так зол, что готов просветить даже такую старую деву как ты о том, что именно берут в рот. Может Тео порадуешь!» — он уже было совсем собрался последовать за женой, как на маленьком столике около дивана медленно, словно нехотя проявилась фигура кота.

— Я могу замолвить за тебя словечко перед хозяйкой, рыжий, но взамен требую назад свои изумруды, — лишенный шерсти шантажист смотрел на Кастерса и улыбался.

Глава пятьдесят девятая, в которой герои мирятся, а кот получает назад изумруды

К тому времени, как Иришка добралась до своей спальни, она уже почти совсем успокоилась. В конце концов ревность совершенно естественная хотя и не слишком приятная реакция на ее рассказ. Главное чтобы она не была чрезмерной.

— Не расстраивайся, птичка, тетка наверняка ничего не поняла, — Грег без труда угадал причину бегства жены и теперь, усадив ее себе на колени, утешал. Запустив руки в волосы Аолы, вытаскивал драгоценные гребни, в форме листьев кувшинки, усыпанных словно каплями росы, драгоценными опалами. Грег вспомнил, как она радовалась, получив их в подарок. «Это в память о том рассвете? Правда, любимый мой?»

— Красавица моя, — его смуглые пальцы делали массаж головы, доверчиво лежащей на его груди Аоле, а мысли возвращались к ее сегодняшнему рассказу. Какая разница откуда она? Может и не было в этом мире другой женщины для него? Да и не нужна ему другая.

Все это время спокойно сидевшая Аола вдруг подняла голову, посмотрела на Грега своими странными глазами и улыбнулась.

— Сегодня Марта слишком туго затянула шнуровку на платье. Это такое мученье, милый, — тихо шепнула щекоча дыханием ухо, и запуская по спине целый рой мурашек. — Ты же не бросишь меня в столь затруднительном положении?

Она перекинула массу волос на грудь и, не слезая с коленей, повернулась к мужу спиной. Шнуровка тут же была распутана, а платье спущено с плеч.

— Счастье мое, — он, не спеша, покрывал сливочные плечи жены поцелуями, наслаждаясь вкусом чуть позолоченной солнцем кожи. Запустив руки под коротенькую тонкую сорочку, легонько коснулся сосков, собирающихся под его пальцами твердыми горошинами.

Аола изогнулась, закинула руки за голову, обнимая своего мужчину, потянулась за поцелуем.

— Сними его! — она не просила, приказывала.

Не требуя пояснений, он потянул платье, запутавшись в подоле, и, поминая всех демонов, победил таки своенравную тряпку. Грег с удовольствием оглядел жену, на которой из одежды остались только короткая нижняя сорочка, чулочки да панталончики, и тут же запустил руку в украшенные трогательными оборочками штанишки, убеждаясь, что не только он скучал эти три дня.

— Грег!

Как же он любил этот не то просящий, не то требовательный крик жены. Он был и наградой и доказательством того, что его хотят, и признанием того, что Аола готова покорять и покоряться, отдавая всю себя любимому. Панталончики легкими лоскутками спланировали на пол, и нетерпеливая красавица, почти теряя сознание от удовольствия опустилась на вздыбленное достоинство супруга.

Так Кас и застал их. Сидящий в кресле, полностью одетый гигант, сжимающий в объятиях хрупкую девичью фигурку, одетую в полупрозрачную рубашку и чулочки.

* * *