Граф Таррагона

Филипп де Леви – он же Робер Бюрдет все эти дни провел в неге и ласках своей молодой жены, их страсть была такой огромной, всепоглощающей и безграничной, что они вылезали из постели лишь для того, чтобы не умереть с голоду.

Возле полога палатки остановилась тень вооруженного человека в шлеме:

– Дон Робер! – позвал он Филиппа веселым голосом. – Кажись, наш Рамон возвернулся!..

Услышав от патрульных воинов о появлении огромной тучи пыли с северо-западной части горизонта де Леви-Бюрдет с нетерпением выбежал из палатки, ставшей для него и Агнессы одним сплошным ложем любви, улыбнулся, увидев возвращение его помощника, ведущего большой отряд конных и пеших воинов, вбежал в палатку, где наскоро оделся, стараясь все-таки принарядиться и выглядеть не совсем уж одичавшим.

Агнесса сидела возле большого до блеска отполированного медного блюда, служившего ей зеркалом, и расчесывала при помощи своей служанка Бланки длинные и густые волосы, укладывая их в большие косы.

– Милая! – Филипп был возбужден. Он был обрадован и взволнован одновременно. – Рамону удалось невероятное! Он навербовал нам воинов!

Агнесса повернула голову, улыбнулась и со всей серьезностью заметила:

– Мой родной, – в ее голосе сквозила тревога, – а вдруг нам не хватит средств на их содержание?..

Филипп почесал затылок и ответил:

– Разберусь, как-нибудь…

Он перекинул через плечо перевязь своего меча в ножнах, расправил складки на своем гамбезоне, поправил пояс и вышел навстречу воинству.

«Господи… – он обомлел, увидев пестрое сборище людей, одетых и вооруженных с таким разнообразием, что на какое-то время даже лишился дара речи. – Вот уж не ожидал, что увижу подобное…»

Старинные кожаные и чешуйчатые брони, надетые на большинстве воинов, словно сошли со старинных гобеленов и церковных витражей. Кольчуги среди них казались такой редкостью, что Филипп невольно растерялся. Старые шлемы, изготовленные из грубой кожи, вставленной между железными или бронзовыми обручами, напомнили ему рассказы о воинах времен Карла Великого. От разнообразия форм и типов щитов рябило в глазах. Здесь попадались даже круглые мусульманские, а кое у кого даже старые готские и норманнские щиты, сделанные из толстых досок и обшитые толстой кожей, укрепленной множеством старых и посеченных мечами блях.

Филипп жестом приказал Рамону построить это воинство. Его помощник, которого, судя по всему, сильно утомил переход от Барбастро до лагеря, тем не менее быстро, не жалея непечатных слов, выстроил пополнение в три длинных шеренги, растянувшихся почти на сто туазов.

– Сеньоры! – Филипп коротко кивнул рыцарям, стоявшим в первой шеренге. – Я рад увидеть вас в числе воинов, примкнувших к моему отряду! – Он еще раз пробежался глазами по их лицам и вооружению. – Судя по всему, вы все пришли ко мне за тем, чтобы получить то, о чем каждый из нас, в том числе и я, грезим наяву и во сне! – Он выдержал паузу. – Идите за мной, и я дам вам землю, замки и крестьян! – Рыцари возбужденно загудели. Филипп поднял вверх руку, требуя тишины, когда они умолкли, громко сказал. – Я буду общаться с вами на франкском! Испанские слова для меня пока в тягость! Их вам переведут те, кто понимает! – Он пошел вдоль шеренги рыцарей. – Сеньоры! Сегодня для вас может настать именно тот день, ради которого многие из вас родились, выросли и покинули родные дома! Я вижу, что среди вас в основном младшие сыновья своих отцов! Если вы пойдете со мной, ваши отцы станут гордиться вами, а вы, наконец, сможете с гордостью расправить плечи, поднять вверх голову и сказать им, что не опозорили их фамилии! То, ради чего я вас собрал сегодня, возможно, скоро войдет в историю этой страны! Это не пустые и громкие слова, а, правда! Доверьтесь мне, и я дам вам лены, земли, замки и подданных! Мы сделаем то, что не удалось вашему великому земляку – легендарному Сиду!..

Рыцари возбужденно закричали, поддерживая и приветствуя слова своего нового предводителя.

Де Леви задержался возле пятерых рослых, широкоплечих светловолосых северян, видимо, выходцев из Скандинавии. Их несколько старомодные, но практичные и удобные в ношении и в бою, кольчуги, шлемы и щиты словно сошли с гобелена из Байе, вышитого руками супруги и дочерей покойного Гийома Завоевателя.

– О! Я рад приветствовать в своих рядах столь доблестных викингов! – Филипп искренне поклонился им. Они загоготали что-то в ответ на своем гортанно-певучем языке и заулыбались, демонстрируя здоровые и крупные, как у лошади, зубы. Рыцарь оглядел, уже более придирчиво их вооружение и остался доволен, заметив. – Секиры с длинными рукоятями! Превосходны в бою… – он жестом указал на оружие, – но, как вы будете биться ими, сидя на конях? – Филипп жестами попытался пояснить им свой вопрос.

Один из здоровенных блондинов радостно оскалился и, сделав успокаивающий жест рукой, мол, сейчас продемонстрирую, ткнул в свою грудь пальцем: