Граф Суворов. Том 14

Сев у кровати на круглую табуретку я сконцентрировал истинное зрение, проникая взором в глубину тела и оценивая повреждения внутренних органов. Самое близкое слово — катастрофа. Несмотря на правленные меридианы существо сохраняло жизнь только благодаря энергии диссонанса и капельницам. Было ли тут что спасать? А когда я лежал в коме — было? Или она об этом не задумывалась?

— Если хотите, я могу попробовать её разбудить. — проговорила доктор. — Только, если позволите, я бы не хотела здесь присутствовать, когда ваша матушка придет в себя. Она обычно буйствует.

— Вот как? — удивленно посмотрел я на врача.

— Да, четверо уже пострадало, поэтому нам постоянно приходится держать её под снотворным. — ответила женщина с жалостливой улыбкой.

— Не беспокойтесь, будить я её не собираюсь. — ответил я, подбодрив врача, а сам возвращаясь к осмотру. А в самом деле, если не будить, то что? чего я хочу добиться, а главное — что реально могу сделать?

Исцеление? Учитывая степень искажения меридианов и всего тела, проще ампутировать половину… да что там, всё, оставить только туловище и голову, остальное проще вырастить заново чем бороться с эффектом диссонанса. Но даже если не брать в расчет искажение…

Я сконцентрировался на мозге Екатерины, пытаясь определить главное — целостность хранилища души. В разных религиях местоположение души трактовалось по разному, индейцы считали что она живет в глазах, европейцы были уверен что в сердце, но я, как и мои учителя, и другие мудрецы востока, твердо знали что хранилище души — в мозгу человека, почти в самом её сердце. Больше того, её вполне можно было разглядеть даже с помощью приборов — например МРТ. Правда ученые списывали всё на сигналы мозга, но я-то знал истину.

Жаль только что никакие мои знания не могли помочь Екатерине, ведь её духовное убежище оказалось повреждено. Восстанавливать состоящую из более чем девятисот лепестков чакру — дело крайне сложное, это не четыре узла меридиана для построения чакры земли и не шесть для воды. Но я не сдавался.

— Не беспокойте меня. — приказал я и без того замершей женщине, и положил пальцы на голову Екатерины.

Пока рано думать о целостности. Первейшая задача — восстановить общую функцию мозга, нормализовать выработку гормонов, уменьшить давление на нервы, идущее от внутренних органов, нейтрализовать эффект диссонанса в черепе…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся от работы. Опасность кольнула в висках, мгновенно возвращая меня в реальность. Я оглянулся, но не увидел никого постороннего. В кабинете по-прежнему оставался лишь я, доктор и Екатерина. При этом угроза исходила именно от прикованной к кровати женщины.

— Вы с ней что-то делали пока я занимался исцелением? — спросил я у врача, но ответить та не успела. Волна диссонанса ударила по нам обоим, я успел прикрыться щитом, хотя первые два слоя мгновенно разлетелись, а вот доктору повезло меньше. Её отбросило так, что ударившись о стену, женщина сползла на пол без сознания.

А в следующее мгновение мне стало не до врача, ведь Екатерина, только что прикованная к кровати ремнями, поднялась над ней, не касаясь щупальцами, заменившими ей ноги, пола, и зависла в воздухе.

Глава 17

— Успокойся! — сказал я, понимая, что ситуация безвыходная. Екатерина была окружена диссонансным пульсирующим полем, состоящим из множества разномастных кусков, словно мозаика. Я сам, буквально несколько секунд назад закончил восстанавливать часть её сознания, вот только не учел, что она может пробудиться. Но хуже всего — я не мог сражаться с ней в полную силу.

И ведь даже не уничтожить кристалл, лишая резонанса, её дар изменился, и теперь никакие костыли Екатерине оказались не нужны. Хотя, учитывая какой скромный кусок её разума я сумел собрать по частям, много ли там осталось от бывшей императрицы?

— Успокойся и ляг. — проговорил я, держа ладони перед собой. — Если ты меня понимаешь, просто ляг. Я не причиню тебе вреда.

Ответом мне стало быстро нарастающее неразборчивое бульканье, за несколько секунд превратившееся в глухой стон, а затем в душераздирающий вопль, от которого невозможно оказалось спастись. Он забирался в самую душу, лопал щиты словно мыльные пузыри, и я в очередной раз прочувствовал на себе силу «звука».

— Назад! — помотав головой, чтобы прийти в себя, приказал я. Но тварь меня не послушалась, вместо этого выбросив вперед то, что осталось от левой руки. Не раздумывая, я ушел рывком в сторону, подхватил лишившуюся сознания врача, из ушей которой текла кровь, и шагом сквозь пространство перенес её в коридор.

— Ваше высочество, что случилось⁈ — ко мне уже бежало двое гвардейцев, что сопровождали меня с момента нападения Софьи, но не успел я ответить, как в коридоре показалась Екатерина. Влетела сквозь стену, и набрав в легкие воздуха вновь обрушила на нас свой крик, от чего стекла на этаже вылетели с пронзительным звоном. Не добежавшие до меня охранники попадали на пол, а я понял, что если немедля не уведу Екатерину прочь, то зимний дворец окажется окончательно разрушен.