Граф Рейхард (СИ)

Во время любовной игры его ни на минуту не отпускали воспоминания об упоительных ощущениях, пережитых им в момент смерти Сандры. И потому он вздрогнул и задохнулся от страсти, когда, покусывая свежие губки и розовые соски Лючии, поглаживая её плечи и грудь, он как бы ненароком обхватил пальцами и сжал её нежную шею. В ту же минуту почти непроизвольно к шее Лючии вскинулась и вторая его рука. Чресла монаха свела сладостная судорога. Ему с такой силой захотелось вновь пережить восторг обладания трепещущим в смертельных мучениях женским телом, что он, не помня себя, навалился на девушку и начал сдавливать её хрупкое горло. Вскоре она забилась под ним в агонии. Её конвульсивные содрогания многократно усилили возбуждение развратника. Он с жадностью приник губами к её кривящемуся от боли рту и продолжал душить, временами легонько отпуская, чтобы продлить сладкую для него дрожь умирающей. Но вот наконец жгучее нетерпение захлестнуло его с такой силой, что ногти впились в кожу на шее жертвы, выдавив пунцовые капли крови и заставив её изогнуться со сдавленным воплем. Сластолюбец захрипел, застонал, жадно впитывая предсмертные мучения девушки и переживая оргазм во много раз более острый, чем тот, который он испытывал во время обычных соитий.

Он ещё долго сжимал безжизненное тело, не в состоянии от него оторваться. С хрустом ломал ключицы, выдавливал глаза, рвал рот, выкручивал соски. В его судорожно дёргающихся пальцах труп постепенно превращался в бесформенный кусок окровавленной плоти.

На его счастье, непогода в окрестностях монастыря затянулась. Дул сильный ветер, тучи со всех сторон обложили небо. Ночью Джилиоло пришлось красться по тёмным монастырским коридорам почти наощупь, неся на плече завёрнутый в плащ труп Лючии. Возле каморки ризничего он задержался. Дверь в неё была не заперта. Он сложил у порога свою страшную ношу и вошёл в каморку. Вслушиваясь в хриплое дыхание спящего, он нашарил ключи и выбрал среди них тот, о котором знал наверняка, что это ключ от решётки склепа.

В усыпальнице Джилиоло, не мешкая, приступил к созданию новой немой сцены. Он уложил труп Лючии поперёк двух гробов, заставив лежащих в них мертвецов вцепиться своими костлявыми пальцами ей в шею и в грудь. Затем он извлёк из гробниц ещё несколько высохших трупов и усадил их вокруг Лючии так, будто мертвецы сошлись для дикого каннибальского пира, главным и единственным блюдом в котором была плоть несчастной девушки. Монах обращался с покойниками как с куклами. Он пересаживал их с места на место по нескольку раз, расправлял их руки и наклонял головы, добиваясь жизненности сцены. Результатом своих трудов он остался доволен. Любой вошёдший в склеп непременно решит, что мертвецов, сладострастно протягивающих руки к обнажённой девушке, вдруг застиг некий роковой миг, не позволивший им вернуться в свои гробы, что онемение напало на них в разгар их страшной оргии и они застыли неподвижными монстрами, призванными напомнить живущим о неведомой и злобной силе, которая правит душами грешников. Тень ада лежала на этом мрачном склепе и его обитателях!

В руку мёртвой Лючии Джилиоло вложил ключ и быстро покинул осквернённую им усыпальницу.

Проснувшись поутру, он был немало удивлён тем, что настоятельница не прислала за ним ризничего. Лишь позднее он узнал, что старик упал в обморок на пороге подземного хранилища. Лициния отправилась его разыскивать и тоже лишилась чувств при взгляде на жуткую картину за решёткой склепа. Джилиоло нашёл обоих простёртыми на полу и с немалым трудом привёл в чувство.

Лициния весь день не могла вымолвить ни слова, настолько велик был её ужас. Только к следующему утру она пришла в себя. Со слезами она упросила брата спуститься в подвал, вырвать тело несчастной Лючии из лап демонов и окропить усыпальницу святой водой. Вместе с Джилиоло она отправила туда трясущегося от страха ризничего.

Коварный монах мог торжествовать победу: Лициния была убеждена, что в склепе поселились бесы, которые похищают молодых девушек, чтобы убить их с неслыханной жестокостью. Отныне все обитательницы монастыря с утра и до позднего вечера должны были читать молитвы, охраняющие от бесов, а ризничий чуть ли не ежечасно отправлялся кропить решётку склепа святой водой. Не довольствуясь этим, Лициния приказала повесить на дверь усыпальницы сразу пять новых крепких замков, наложила на них собственную печать и скрепила для верности подходящей молитвой. Все ключи от них она забрала себе и не расставалась с ними даже во время сна.