Граф Платон Зубов

— Насиловать тебя, Александр Васильевич, не стану, а мои резоны ты тоже во внимание прими. Наташе жених по сердцу ли?

— Сказал, государыня, с девки какой спрос.

— Есть, есть спрос, Александр Васильевич. Вон тебе батюшка твой невесту по своему разумению подобрал, а не заладилась у вас семья. Поди, лучше бы было, кабы ты сам к будущей супруге присмотрелся.

— Мне Варюта по сердцу пришлась. Я бы с ней всю жизнь чин чином прожил, батюшку только благодарил.

— Нехорошо прошлое ворошить, но ведь она-то, видно, иначе думала.

— Что ж, матушка, по-твоему царские смотрины было устраивать, с каждой девицей по отдельности сговариваться, что ли? С кем поп повенчал, с тем и жить следует по-божески, по молитве и заповедям. А так если каждый волю свою да удовольствие творить станет, ни порядку в твоем государстве, ни семей крепких не останется. Знаешь ли, государыня, что я среди своих крепостных холостых парней не держу?

— А что ты с ними делаешь?

— Как в возраст войдет, в город отпускаю невесту искать. А то и так случалось, когда много недорослей наберется, телегу девок из города привезу — разбирайте, с кем под венец идти.

— Так насильно никого не венчаешь?

— Зачем же? Им жить — им и выбирать.

— Вот и дочери также позволь. Как крестьянам своим. По-человечески. Двадцать лет уже девице. Ждать-то чего собрался?

— Пусть хоть до тридцати в девках сидит, лишь бы счастливо жизнь свою устроила. Торопиться ей некуда.

— Ты так думаешь — не она. Ей-то уже и перед подругами стыд. Не бедна, собой хороша, а все выходит — как в поле обсевок.

— И что ты за меня, государыня, так крепко взялась, в толк не возьму. И Суворочка моя ревмя ревет — за графа просит.

— Видишь, видишь, Александр Васильевич! А какую бы мы ей свадьбу при дворе сыграли! Красная Горка скоро — в самый бы раз пришлось!

— А вот другой граф, что на княжне Вяземской женился, не больно-то хорошим хозяином оказался. Слыхал, за винные откупа берется, а все без толку.

— Ну, не суди строго, Александр Васильевич. Там и теща может немало присоветовать — нрав у княгини крутой. Всю жизнь не то что мужем, целым министерством вертела. А здесь разве ты что подскажешь. Графы Зубовы на тебя только что не Богу молятся.

— Богомольцы какие выискались!

— Да не дуйся ты, Александр Васильевич, не дуйся. Счастье ведь оно от Господа Бога — его ни рассчитать, ни сложить нам не дано. Благослови молодых, а там да будет на все Его святая воля.

Петербург. Зимний дворец. Будуар Екатерины II. Екатерина, П. А. Зубов, В. Лебрен.

— Что вы так торопитесь с браками своих внуков, ваше величество? Дети, положительные дети в четырнадцать-пятнадцать лет, и вы так спешно ведете их под венец. Да я и не вижу особых политических расчетов в этих скоропалительных браках.

— Тем не менее ты проявил явно взрослый интерес к младшей моей невестке, Платон Александрович.

— Ах, оставьте эти ваши намеки. Они хороши для Перекусихиной или Протасовой, но совершенно не к лицу императрице. Теперь вашей жертвой становится Константин Павлович.

— Как знаешь, друг мой, ему исполняется шестнадцать лет. Такой возраст принят для браков в царственных семьях.

— Когда они способствуют скреплению каких-то политических актов. Но здесь — какая-то принцесса Кобургская! На что вам, ваше величество, понадобился союз с Саксен-Заальфельд-Кобургскими? Я не делаю ошибок в этом одинаково сложном, но и пустом титуле?

— Не делаешь. Твоя ошибка, друг мой, в другом. Разве ты не обратил внимания, насколько Константин Павлович не похож на своего старшего брата?

— И что из того?

— Только то, что Александр не принимает Малый двор ни в чем. Он мой наследник по воспитанию и духу. С Константином Павловичем все иначе. Ему нравится — ты понимаешь, нравится! — дух Гатчины. Будь его воля, он проводил бы там все время и был бы счастлив участием во всех этих идиотских разводах, маневрах, парадах.

— Чем это вам мешает? Константину Павловичу не приходится рассчитывать на престол даже в самом отдаленном будущем. Он должен чем-то и как-то убивать время.

— Все не так просто, мой друг. Подумай сам: распространение гатчинского духа означает усиление наследника, а этого допустить нельзя тем более, что Павел Петрович всего лишь номинальный наследник и передавать ему престол я меньше всего собираюсь.

— Мне кажется неуместным участвовать в подобных обсуждениях, ваше величество.

— Пожалуй, ты и прав, но мне больше решительно не с кем обсуждать все семейные осложнения. Ты же знаешь, Константин Павлович строптив, упрям, своеволен и с огромной охотой променял бы, по его собственному выражению, свое высокое происхождение на должность рядового полкового командира. И вообще он явно лучше чувствует себя в строю, чем перед строем, вот и суди такого великого князя.

— Я слышал, Константин Павлович нашел оригинальный способ будить свою молодую супругу.