Граф Орлов, техасский рейнджер

Орлов, как мог в темноте, перевязал его руку. Больше крови нигде не было, и он обрадовался — с такой раной Прайс способен не только к побегу, но и к драке.

— Как это — не было взрыва? — проворчал рейнджер.

В этот момент капитан Орлов почувствовал, как дрогнул земляной пол подвала. Сверху посыпался песок.

— А это что, по-твоему? — насмешливо спросил Прайс. — Опять скажешь, что не было взрыва?

— Они взорвали сейф.

— Значит… — Прайс снова зашелся в приступе кашля.

— Тебе лучше бы помолчать, — сказал Орлов. — Наверно, у тебя легкая контузия. Грудь болит?

— Спина. И бок горит. Только это всё ерунда. Пройдет. Скоро все пройдет.

— Джерико ничего нам не сделает. Он держит нас в заложниках.

— Глупо.

— Может быть, рассчитывает договориться с рейнджерами, когда те окружат деревню. Неужели твоя жизнь не стоит того, чтобы выпустить отсюда банду, которую можно будет схватить с другой раз, в другом месте?

— Пол, рейнджеры не договариваются. — Прайс говорил с трудом, и в горле у него что-то булькало, но голос звучал гордо, почти надменно. — Рейнджеры не ведут переговоров о заложниках. Заложник считается погибшим с момента захвата. А за погибшего надо просто отомстить. Вот и весь разговор. В Кальенте останутся только вдовы, сироты и развалины. И это — правильно. А теперь давай помолчим. Мне надо кое-что обдумать…

Орлову не понравилось то, что сказал Прайс. И дело было даже не в смысле слов, а в их интонации. Так говорят приговоренные или безнадежно больные. «Наверно, у него не только рука ранена, — подумал капитан. — Когда на человека рушится потолок, может достаться и по голове. Внутренности могло отбить. Ему сейчас тошно, вот он и ноет. Плохо. В таком состоянии он — не боец. Запишем его в разряд временно выбывших из строя».

Глаза его понемногу привыкли к темноте: откуда-то сверху брезжило неясное свечение. Не из-под крышки, нет. Капитан пополз вдоль стенки, ощупывая каждую пядь земли перед собой.

На этом пути его ждало немало находок. Обнаружив пару бумажных клочков, он понял, что это остатки конвертов, когда под пальцами хрустнули ломкие осколки сургуча. Сердце капитана заколотилось, едва не выпрыгивая из груди, когда он наткнулся на что-то металлическое. То был кофр, в котором возят дипломатическую почту. Обычно этот плоский ящик был спрятан под коленкоровую или кожаную оболочку, и выглядел как чемодан либо саквояж — в зависимости от размеров. Кофр не боялся огня, и был недоступен для обычных взломщиков. «Как же они его вскрыли?» — думал капитан, тщательно ощупывая холодный толстый металл. Возле рукоятки он обнаружил застрявшие в креплении свинцовые крошки и понял, что по кофру стреляли. Видимо, в горячке. А потом нашелся кто-то более рассудительный, кто высверлил несколько заклепок. Во всяком случае, кофр вскрыли, и его содержимое бесследно исчезло. Если не считать обрывков…

Он был почти уверен, что перед ним тот самый кофр, с которым ехал курьер в сопровождении барона Лансдорфа и его семьи. Второго такого чемоданчика в Техасе быть не могло.

«Значит, я на верном пути, — подумал Орлов. — Значит, и ротмистр где-то рядом. Продолжим поиск».

Скоро он наткнулся на рыхлые кучки земли, потом обнаружил ступеньки, высеченные в глиняной стене. А еще выше его пальцы нащупали концы каких-то досок и сучьев. И именно оттуда сочился едва различимый свет. Этими деревяшками была завалена нора, ведущая наружу!

«Кажется, кто-то уже устроил тут подкоп раньше меня, — подумал Орлов. — Кто-то? Надеюсь, что это был ротмистр. Интересно, далеко ли он ушел?»

Подергав доски, которыми была забита щель между потолком и стеной, он убедился, что с ними не справиться. Да и вряд ли теперь бандиты оставят подвал без присмотра. Значит, у него остался только один выход. Выход через вход.

Он вдруг снова ощутил приступ смертельной усталости, и уселся на рыхлую горку земли.

— Пол? — раздался голос рейнджера. — Ты здесь?

— Пока еще.

— Черт, я, кажется, вырубился. Снова показалось, что меня уже похоронили.

— Не торопись.

— А знаешь, я уже лежал в могиле. В братской могиле, — добавил Прайс. — Это было на войне. Ты воевал?

Орлову было лень задумываться над ответом. И он сказал:

— Да.

— Здесь? У нас?

— Нет, у нас.

— Я слышал про русских, которые воевали на нашей войне.

— Только слышал? А не встречал?

— Нет, не встречал. А может, и встречал. Тогда мы как-то не задумывались, кто откуда приехал. Да это всё ерунда. Ирландцы, к примеру, бились и за нас, и за южан.

— Не хотел бы я попасть туда, где они сходились, — сказал Орлов.

— О да, говорят, там был сущий ад… Ты когда-нибудь видел, как дерутся ирландцы?

— Конечно.

— А мне еще приходится их разнимать. — Прайс засмеялся, и на этот раз без кашля. — Обычный дебош легко остановить парой выстрелов в потолок. А с этими дьяволами ты можешь хоть весь салун изрешетить — они даже не заметят.

— Ну, и как ты справляешься? — спросил Орлов.

— Как? — Прайс помолчал. — Как… Да стреляю по ногам. Без разбора, кто прав, кто виноват. Троих-четверых свалишь, только тогда до остальных дойдет, что пора успокоиться.

— Сурово.