Граф Орлов, техасский рейнджер

Но незнакомец не спешил. Он перегрузил на свою лошадь сумки, в которые Пабло складывал то, что успел снять с убитых. Затем неторопливо набил трубку и прилег на песок.

— Я не могу так висеть, — пожаловался Пабло. — Кровь к голове приливает, аж в ушах звенит. Если я умру, вам никто не покажет дорогу к Джерико.

— От тебя и живого-то не много проку, — ответил незнакомец. — Джерико уехал из города на фургоне, так? Следы фургона остались за холмом, так? А ты меня отправляешь совсем в другую сторону, так? Спрашивается, зачем мне такой проводник? Я и сам могу найти Джерико по следам.

Вывернув голову так, чтобы петля чуть слабее впивалась в горло, Пабло сказал:

— Я хотел показать короткий путь. Фургон свернет с дороги, но следы останутся. Потому что там мы приготовили второй фургон, и по его следам вы, сеньор, доберетесь как раз до границы. А Джерико сейчас едет совсем в другую сторону, по старым солончакам, они тверды как гранит, и на них не остается следов. Вам его не найти.

— Второй фургон? Тот самый, который ты украл в Сан-Антонио? И на котором приехал к Родригесам?

«Он всё знает, всё! — ужаснулся Пабло Гомес. — Он знает мое имя, знает про Родригесов! Вот дьявол!»

— Нет, сеньор, что вы! Тот армейский «катерпиллер» мы купили на конном рынке, купили честно, за сто долларов!

— А где сейчас те парни, что были с тобой?

— Ждут в деревне.

— Как их зовут?

— Там Черный и еще один, мы зовем его Англичанином. Но он не наш. Джерико подобрал его по пути сюда.

— Значит, Англичанин?

— Ну, говор у него такой, как у англичан.

— Англичанин…

Незнакомец продолжал спокойно курить, глядя на закат. Когда солнце, наконец, коснулось холмов и расплылось в сияющий овал, он выбил трубку и поднялся на ноги. Порывшись в сумке Гомеса, он вытянул оттуда сложенную белую шляпу. Расправил ее, полюбовался — и вдруг отшвырнул в сторону. Пролетев по дуге, шляпа опустилась на кусты.

— Ну, показывай свой короткий путь.

Спускаясь по склону, этот гад выбросил из сумки еще и бумажник. А когда двигались по дороге, оставил в пыли сержантские часы, которые так нравились Пабло. В общем, пока добрались до солончаков, сумка, набитая трофеями, изрядно похудела.

«Метит путь, сволочь, — думал Пабло. — Хочет навести своих дружков на Джерико? Да нет, просто обозначает для себя обратную дорогу. И не знает, болван, что обратной дороги у него не будет»…

В сгустившейся темноте белое поле солончаков выглядело еще страшнее, чем днем. При свете солнца в мареве на горизонте можно было разглядеть далекие холмы, покрытые кустами, а то и зеленой травой. Жизнь, хоть и далекая, но все же виднелась впереди и давала надежду. А сейчас, под звездным небом, вокруг были только мертвые поля, все в рубцах разломов и трещин, а за ними — чернота, небытие…

— Здесь нельзя останавливаться, — сказал Пабло, заметив, что лошади пошли медленнее. — Присядешь отдохнуть — и уже не вспомнишь, в какую сторону шел. Не останавливайтесь, сеньор, а то пропадем тут…

— Пока на небе светят звезды, заблудиться невозможно, — послышался ненавистный спокойный голос.

Почти всю ночь они шли через солончаки, и на рассвете остановились в камышах. Здесь Пабло наконец-то почувствовал под ногами землю и смог выпрямиться. Но голова закружилась, ноги подогнулись, и он свалился в колючки.

Незнакомец за шиворот подтащил его к луже. Зачерпнул в пригоршню воду, понюхал, лизнул ладонь.

— Пресная, — сказал он. — Только не выпей все сразу. Я вернусь нескоро. А кроме меня, никто не подаст тебе воды.

— Стойте, сеньор! — Пабло задергался, пытаясь повернуться в его сторону. — Не ходите туда! Вас убьют, тогда и мне конец!

— Ты же не знаешь, куда я иду.

— Там, впереди, река. Вы пойдете вдоль нее, другой дороги нет. И вас убьют. Как убивают любого, кто приближается к Агуа Кальенте с этой стороны.

— Как ты сказал? Агуа Кальенте?

— Да, это деревня, где сейчас прячется Джерико. В нее можно войти, только спустившись с гор. Потому что все, кто приходит с реки — это враги. Так уж там заведено, в этой проклятой деревне. Каждый мужчина обязан отстоять день в засаде. Все, что добудет, достается ему. Но удачные дни — большая редкость. В Кальенте мало кто заглядывает. Только те, кто впервые в этих краях. Не ходите туда, сеньор.

— С гор, говоришь? — Незнакомец из-под руки оглядел горы, уже согретые первыми лучами солнца. Потом достал из сумки лепешку и бросил ее на песок рядом с Пабло. — Я немного задержусь. Но ты не умрешь от голода или жажды. Если заметишь змею, постарайся не дергаться. А если услышишь людей, притворись мертвым. Не вздумай звать их на помощь. Потому что они, скорее всего, помогут тебе примерно так же, как ты помогал раненым. До встречи, Пабло Гомес.

14

Капитану Орлову приходилось бывать в поселках, жители которых стреляли по любому приближающемуся всаднику. Обычно выстрел не приносил никакого вреда — по крайней мере, первый. И обычно одного выстрела было вполне достаточно, чтобы странник выбрал иную дорогу. Таковы были строгие правила этикета в краях, где люди выискивали золотые песчинки в гальке и глине, и где этих песчинок всегда было слишком мало.