Граф Булгаков. Том 1: Укротить Аномалию (СИ)

Это были доспехи знаменитых крылатых гусар, элитной кавалерии Речи Посполитой. Доспехи были искусно изготовлены, каждая пластина идеально подчеркивала их контуры. Нагрудник украшали крылья орла, национального символа Польши. За их спиной красовались те самые белоснежные крылья, в честь которых гусары и получили свое название.

— О курва-а-а… — произнес невысокий лысеющий человек с шикарными рыжими бакенбардами на щеках. Он носил махровый белый халат и сидел за письменным столом. В руке он держал дымящуюся сигару. Под массивным письменным столом из красного дерева угадывались его волосатые ноги в мягких домашних тапочках, — Это позор.

Скорей всего это и был барон Якуб Курцевич, глава рода Курцевичей, известный меценат и предприниматель. Их род был не так уж и знатен, но денег у них было очень много.

Комната, а точнее, кабинет представлял собой просторную комнату с высокими потолками и большими окнами. Стены украшали портреты панов Курцевичей, а также различные награды и грамоты.

Комнату переполняли ароматы сигарного дыма, а хрустальная дымящаяся пепельница была практически переполнена остатками выкуренных сигар. В целом, комната излучала атмосферу роскоши и утонченности, что соответствовало статусу ее владельца как влиятельного аристократа Российской империи. Пускай и польского происхождения.

Впрочем, в этом мире Польша как раз таки входила в состав Российской Империи.

Напротив Курцевича-старшего спиной ко входу сидел человек с белоснежными волосами. Как и глава рода, он был одет по-домашнему — в белую рубашку и штаны.

Отражение сосредоточилось на разговоре, стараясь не пропустить ни слова.

— Я выкупил у службы безопасности ТЦ видеозапись боя, — сказал задумчиво седовласый человек, — Младший Булгаков меня приятно удивил. Не ожидал от него такого уровня контроля духовной силы. А вот Филипп… мда-а-а… разочаровал. Самоуверенность сделала его слабее, чем он есть.

— Лучше бы этот тупой выблядок и подох там, на помойке, — сказал старший Курцевич в сердцах и стукнул кулаком по столу. Пепельница аж подпрыгнула от удара.

— Не говори так, отец, — укоризненно произнес его собеседник, чья личность по-прежнему оставалась для Отражения загадкой.

— Филипп бросает тень на весь наш род, — мрачно произнес Курцевич-старший и снова от души затянулся. После чего вытянул губы трубочкой и выпустил идеально круглое облачко дыма, — Его постоянные дуэли и буйное поведение выставляет нас не в лучшем свете. Я уже подумываю отлучить его от рода…

— Это крайняя мера.

— И надо решить, что делать с Булгаковым-младшим, — продолжал рассуждать Якуб, — Какой бы курвой не был Филипп, он всё равно остается нашей курвой. Да и нейродевочку жаль терять. Она, курва, дорогая… Практически ручное производство.

Он вытащил из письменного стола какие-то документы в блестящем файле и принялся внимательно изучать их. Отражение насторожилось. Возможно, это именно те самые документы, которые ему были нужны! Надо подкрасться поближе и проверить.

— Ты хочешь устроить ещё одну дуэль? — в голосе седовласого слышался скепсис, — Пожалей мальчишку, у него недавно умер отец. Филип — вот кем нам следует заняться. Он — настоящая причина позора, а не бедняга виконт.

— Заткнись, — рыкнул на него Курцевич-старший, — Я здесь решаю, что да, а что нет! Куда того, туда и этого!

— Сам заткнись, старый хрен.

— Ты как с отцом разговариваешь? — старший Курцевич закатил глаза, — Что младший сын, что старший, одного поля ягоды. Никакого уважения к отцу! Это всё мать, она вас разбаловала!

— Твое старческое брюзжание лишь подтверждает, что Якуб Курцевич давным давно потерял свою хватку. Равно как и острый ум.

— Ах ты…

Пока собеседники препирались, Отражение незаметно выскользнуло из доспехов гусара. Оно нырнуло под ворсистый ковер, собираясь подобраться поближе.

— Хм?.. — седовласый собеседник внезапно обернулся. Взгляд его холодных стальных глаз остановился аккурат на доспехах гусара.

Глава 8. Корпус Кутузова

Сын Якуба Курцевича внимательно смотрел на доспехи. Отражение застыло под ковром, не решаясь двинуться.

На вид дворянину было слегка за тридцать. У него были совершенно седые волосы, отливающие серебром, и вертикальный шрам, проходящий через глаз. Его лицо имело грубые и суровые черты. Его пронзительный взгляд, казалось, видел все насквозь. Это был взгляд человека, что ни раз и ни два сталкивался с неведомыми и скрытыми ужасами… И успешно выходил победителем из схватки с ними.

— Что? — Якуб с вопросом в глазах посмотрел на старшего сына, — Ты что-то увидел?

— Ничего, — седовласый отвернулся от доспехов посмотрел на отца, — Кажется, показалось.

Если бы Отражение могло бояться и дышать, оно бы сейчас с облегчением выдохнуло.

— Я попробую вразумить Филиппа, — сказал старший сын, чье имя оставалось Отражению неизвестно.

— Да сколько раз с ним уже говорили, — Якуб махнул рукой, — Ему передалось моё упрямство во полной мере… А вот мозгов досталось с капелюху. С гулькин нос!

— До меня в последние дни дошла кое-какая информация.